20 000 километров по Индии

Дорога ведет нас в глубь Коромандельской береговой равнины. Пески, рощи казуарин, закрепляющие дюны, тут и там голые пальмы с венчиком листьев на вершинах и хижинами у основания. Постепенно к дороге подбираются рисовые поля — здесь они занимают три четверти всей обрабатываемой площади. Остальное — под баджрой (вид проса) и арахисом. Кое-где низкий кустарник. Часть рисовых полей уже убрана. Наступил сезон тхаи (январь и февраль), и через одну-две недели начнется массовая уборка основного урожая риса. В этот сухой сезон крестьяне спешат совершить паломничество, сыграть свадьбу, починить дом. Впрочем, все эти дела — только после уборки риса. С марта по май местность выглядит здесь совершенно выжженной. С июня начинают выпадать редкие дожди, и крестьяне, как к бою, готовятся к периоду дождей — это то время, о котором у нас говорят: «День год кормит». В июне — июле высеваются суходольные культуры: раги, кунжут, арахис, бобы и специальные сорта суходольного риса — кар. Все эти культуры убираются в сентябре — октябре, когда вовсю льют дожди. Тут-то и наступает период сева риса — самба. Урожай уберут в начале января. Таков сельскохозяйственный год у здешних жителей.

Незаметно проехали 30 километров. Дорога на Капчипурам взбирается по плавным холмам. Где-то здесь, рядом, есть храм на знаменитом во всей Индии холме Тирукаликундрам. Ежедневно в полдень на этот холм прилетают огромные чернокрылые коршуны (Elanus caeruleus) и берут пищу из рук монахов. По преданию, они отдыхают здесь на своем ежедневном пути от Варанаси в долине Ганга в Рамешварам — островок в начале Адамова моста (от Индии до Цейлона)[23].

Не доезжая до столицы Паллавов — Канчипурама — одного из семи священных городов Индии, посещение которых обязательно для истинного паломника, — сворачиваем на боковую дорогу. Машины останавливаются на небольшой асфальтированной площадке около невысокой длинной насыпи, поросшей деревьями. Это и есть знаменитый, едва ли не самый старинный из современных индийских заповедников — птичий заповедник Ведантангал. Сто пятьдесят лет назад крестьяне окрестных деревень сделали эту запруду длиной в полкилометра и задержали воду после очередного муссонного периода. Образовалось неглубокое, но обширное озеро площадью свыше 30 гектаров. Тут и там из воды растут большие деревья — баррингтонии, все ветви которых стали белыми от птичьего помета. Особенно много деревьев в центре озера, там они образуют целые острова.

Но где птицы? Видим лишь несколько цапель да змее шеек, знакомых нам по Кеоладео Гхана, которые быстро отплыли при нашем появлении.

— Подождите немного, говорит нам М. А. Бадшан, встретивший нас здесь и сопровождающий по заповеднику офицер службы охраны природы. — Скоро вы увидите нечто необычное.

Пока мы бродим по плотине, всматриваясь в деревья посредине озера, Бадшан все что-то высматривает в свой двенадцатикратный бинокль. Наконец он спешит к нам и показывает рукой вдаль:

— А ну-ка, посмотрите туда!

Поочередно смотрим в бинокль. Над рисовыми полями, ставшими мгновенно близкими и четкими, повисли какие-то темные линии или черточки. Проходит две, три минуты. В бинокль уже можно хорошо различить, как каждая такая черточка распадается на десяток стремительно летящих ибисов или молниеносных бакланов. А вот высоко в небе сразу штук двадцать колпиков. Разворот над озером, посадка на деревья в центре. Еще и еще. Бакланы и ибисы подлетают низом и скрываются в деревьях лесистых островков. Цапли и колпики идут на высоте и по-хозяйски усаживаются на ветвях. Еще 20 минут назад едва населенный, островок полон птиц. Они кругом: в воздухе, на воде и особенно на ветвях. Крик, гам. В бинокль хорошо видно, как подлетевшая стая цапель размещается на верхних ветвях сухого дерева, шумно хлопая крыльями и заставляя потесниться соседей — квакв.

— Сюда собираются птицы со всех окрестных полей на ночевку, — поясняет М. Бадшан. — Вы приехали в самое хорошее время к вечеру, когда можно видеть эти тянущиеся со всех сторон к озеру тысячные стаи птиц. И время года хорошее: в декабре — январе здесь собирается больше всего птиц. Многие цапли, бакланы, ибисы выводят здесь потомство.

— А не мешает соседство деревни существованию этого заповедника?

— Нет, что вы, наоборот. Здесь только один платный служитель, да и он, собственно, не охраняет птиц, а-следит за состоянием дамбы: чтобы не размыло случайно. Охраняют птиц все жители деревни, ведь построили их предки эту дамбу не зря: птицы — гарантия их богатого урожая.

— Как так?

— Все очень просто. Птицы удобряют воду своим пометом. А вода из озера идет на поле. Больше птиц — больше удобрений попадает на поля. А почва здесь плохая, суглинки, и без удобрений хорошего урожая не получишь.

Поздно вечером дремлем в мягко несущихся к Мадрасу машинах…