200 дней до приказа

телу Шматко рюкзак снять было нелегко. Махнув рукой, Шматко решил

садиться вместе с рюкзаком. В следующую секунду взревел движок, и

Шматко оглох.

Ещѐ через несколько секунд слух начал постепенно возвращаться,

но совсем не потому, что к рѐву мотора можно привыкнуть. Просто под

тяжестью рюкзака Шматко совершил небольшой кувырок назад и теперь,

лѐжа на спине, провожал удаляющийся мотоцикл с неким суеверным

ужасом.

– Э, Данилыч!. Данилыч, стой!.

С тем же успехом Шматко мог бы пытаться поговорить с

космонавтами на орбитальной станции.

До места рыбалки оставалось совсем ничего, когда увлечѐнно

рассказывающий сам себе о своих рыбацких подвигах Данилыч

обернулся к тому месту, где должно было находиться тело Шматко.

Тело там не находилось. Сбежать Шматко не мог – только выпасть.

Данилыч со вздохом повернул обратно.

Большое преимущество комплекции Шматко заключалось в том,

что, как бы он ни упал, основной удар всегда приходился на жировую

ткань – ткань упругую и мягкую.

– Во даѐт! И чѐ, не заметил, что тебя потерял? – Байке про

выпавшего ездока, судя по всему, теперь была уготована долгая жизнь в

пересказах дальнобойщиков.

– Да у него глушитель ревѐт, что БТР подбитый!.

Подбитый БТР как раз появился по курсу следования.

131

– Вот он! Прозрел, и часу не прошло, тормози-ка…

Тормозили зря, видимо, шум мотора сказался не только на слухе,

но и на зрении: Данилыч проехал мимо Шматко, словно мимо пустого

места.

– Не судьба вам сегодня вместе покататься, – водитель тщетно

пытался изобразить сочувствие.

– Может, догоним?.

– До поворота, если хошь, подкину. Назад – нет…

Странным образом меняется отношение мужчины к снеди,

собираемой им в дорогу мамой, женой или любимой женщиной. В

момент сбора, когда стремительно опустошается холодильник, а также

несколько соседних продуктовых магазинов, кажется, что всѐ

происходящее, – специальный вид пытки. Но стоит подойти времени

обеда, как объѐм собранных в дорогу или на службу припасов

превращается в подарок судьбы, особо ценимый холостыми

сослуживцами.

– Значит, так, – начала инструктаж Эвелина, – ночью постарайся на

улицу не выходить…

– Как это – не выходить? – сопротивлялся Смальков. – А смена

часовых? А проверка постов?

– Ну, значит, меньше выходить. Часовых поменял – и быстренько

домой, то есть… это… – в караулку, а посты обойдутся, чего их

проверять?

– Так положено же, – вспомнил устав лейтенант.

– Положено людей в нормальные дни в караулы ставить. –

Эвелина всѐ ещѐ оставалась под властью гороскопа. – Валера, а можешь

ты в карауле пистолет холостыми зарядить?

– Эвелина, прекрати…

– Всѐ, всѐ, всѐ. Молчу, молчу. – Мысленно Эвелина ещѐ раз

прошлась по списку всех предосторожностей, которые нужно было

132

предпринять в такой «чѐрный» день. – Слушай, Валера. Я подумала…

Может, тебе, это… бронежилет надеть?

– Эвелина!.

Рыбалка для Шматко всѐ не начиналась. Он вышел на лѐд и сел на

рюкзак… Всѐ, что ему оставалось, это глазеть на черневшие вдалеке

фигурки рыбаков. Шматко курил. Когда кончится пачка, всѐ, что ему

останется, – это несолоно хлебавши возвращаться домой. Тарахтенье

железного коня Данилыча немного развеяло мрачные мысли

лейтенанта. Спешившись на берегу, Данилыч чуть ли не бегом

направился к Шматко.

– Ты как здесь?

– Бегом через лес, твою мать, ты ж меня с собой взять не

захотел… Вообще, тарантас твой в утиль сдавать надо. Разваливается

под добрыми людьми…

– Я ж тебе говорил: держись, – безнадѐжно попытался оправдаться

Данилыч.

– А я, значит, не держался, да?!

– Ладно, давай располагаться, – попробовал добиться примирения

прапорщик. – На рыбалку всѐ-таки приехали…

– Ну, кто приехал, а кто и на попутках добрался, – продолжал

злиться Шматко, – так что за бензин только половину получишь…

– А мне за бензин вообще не надо. Только назад тоже на попутках

поедешь. – Обиды обидами, а в разговоре таких людей, как Шматко и

Данилыч, никакая обида не заставить потерять хоть копейку…

– Ну, ладно, ладно. – Шматко наконец-то тоже остыл, вероятно,

из-за того, что зима, лѐд, холодно, всѐ остывает достаточно быстро. –

Доставай ледоруб, лунки сверлить будем…

– Здесь?!. Не – надо туда идти, – Данилыч явно хотел

присоединиться к толпе рыбаков, расположившихся метрах в двухстах

от берега.

133

– Ты что, слепой? Там, видишь, толпа народу сидит! А здесь

свободно…

– А ты не думал, Шматко, почему они именно ТАМ сидят? –

Шматко взял паузу для ответа – ему действительно надо было

подумать…

Худшее, что может сделать молодой человек накануне призыва, –

это смотреть кино про различных героев, которые стреляют направо и

налево, переводя тонны боеприпасов. Пуля в отечественной армии – не

столько дура, сколько лентяйка. Лежать ей неподвижно в цинковом

ящике, лишь изредка совершая небольшие экскурсии до магазина