200 дней до приказа

Увы, то, что помогло с коленями, помешало с языком. Языку тоже хотелось расслабиться, Шматко боролся за свой дар речи, как мог:

— В общем это, товарищ Сержантский, решил вот бросить курить…

А тут как раз ваша реклама…

Доктор явно вышел в астрал, но произносимое им многозначительное «мгм» давало надежду, что даже оттуда целитель слышит Шматко.

— Я, главное, решил, — осмелился после очередного докторского «мгма» продолжить Шматко, но договорить не успел: доктор Полковский вернулся из астрала с мыслью, глубину которой осмыслить смог бы не каждый.

— Всё ясно! У вас — никотиновая зависимость! Будем вас освобождать! ТА-АК! — Руки доктора совершили несколько пассов перед округлившимися глазами Шматко. — ВЫ БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ БУДЕТЕ КУРИТЬ! ЗАКРЕПЛЯЮ!

С энурезом у доктора получалось лучше. Штаны у Шматко всё ещё были сухие, а курить хотелось вусмерть.

— Ну что? Ещё есть желание курить? — спросил доктор, стряхивая с рук одному ему видимые остатки никотиновой зависимости Шматко.

— Есть! — упрямо ответил лейтенант. Вероятно, никотиновая зависимость на этот раз попалась более живучая, чем обычно.

— У вас сложный случай. Вы, я смотрю, военный, про НЛП что-нибудь слышали? — Знакомое сокращение согрело душу Шматко: про НЛП он слышал, про лодки такие, конечно, не видел, их же сняли с производства… Доктора лодки не вдохновили.

— Это не лодки, я так понимаю, что про Нейро-Лингвистическое Программирование вы не слышали ничего! — Глаза доктора тем временем обшарили стол, затем начали пристально изучать руки Шматко, наконец, доктор решился на вопрос: — Вы мне, кстати, чек отдали?

— Какой чек? — насторожился Шматко.

— Извините, а вы были в тридцать пятом кабинете? Оплачивали семьсот рублей?

— Сколько? Как это… семьсот? За что это? — Махание руками перед носом и вокальные способности доктора Шматко оценивал в гораздо более скромную сумму. К желанию курить добавилось острое желание вмазать по этому холёному лицу.

— Ну, вы даёте, голубчик, бесплатно, вон, к хирургу идите — он вам пальцы отрежет, чтобы сигарету было нечем держать. А методика доктора Полковского!

Лейтенант не дослушал, чем именно отличается методика доктора, Шматко был занят подсчётами того, что можно купить на семьсот рублей. У лейтенанта получалось, что много чего. Вслед неслись подсчёты доктора, тот считал быстрее, а может, просто подготовился к встрече с пациентом?

— Семьсот рублей — это шестьдесят пачек сигарет! Вам этого на три месяца хватит! Через полгода эти деньги вам два раза окупятся…

Ждать долго Шматко не привык. Нехватку семисот рублей он почувствует сразу, и жить ему с этим чувством придётся не полгода, а всю жизнь, потому как деньгами разбрасываться он не привык. Уже стоя в дверях, вероятно, в качестве рефлекса на гордую фамилию доктора, Шматко по-военному молвил:

— Доктор Полковский, разрешите идти?

Старики вдумчиво пили чаёк в каптёрке. Чаепитие сегодня получилось почти китайским, то есть не просто поглощение жидкости, а целая церемония. Пили вдумчиво, в полной тишине, если не считать посербываний. Первым не выдержал Кабанов:

— Так это чё получается, если бы Лавров, например, был из Новосибирска, то он бы со мной чаи гонял и ни черта бы не делал?.

— Получается, так, — подтвердил Соколов.

— А работать тогда кто будет?

— Нестеров, — предложил кто-то из стариков.

— А если у Нестерова среди старых тоже земляки? — не унимался Кабанов. — Тогда, получается, шуршать вообще некому?

Картина рисовалась печальная и малоперспективная. Как ни крути, кто-то работать должен, в армию, где каждый занят подготовкой к дембелю, старикам верилось с трудом.

— Вы главный прикол не уловили! — вмешался Гунько. — Вот если у Нестерова земляков больше, чем у тебя, Кабаныч, то ты б с Лавровым на пару до дембеля очки драил!

— Несправедливо, однако, — взял слово Вакутагин, — надо Папазогло лечить.

С учётом того, что вывести из себя Вакутагина не смог бы и точечный ядерный удар, сам факт, что он кого-то хочет лечить, наводил на мысль, что произошло что-то действительно ужасное.

— Да при чём тут Папазогло?! — Кабанов для себя уже всё решил. — С этими надо разговаривать…

— С этими — бесполезняк. Я уже разговаривал, — откликнулся Гунько.

— Значит, будем разговаривать по-другому, — многообещающе резюмировал Кабанов.

Характеристику Смальков написал хорошую.

Майору понравилась. Зубов, конечно, знал, что во второй роте собраны лучшие кадры, но что настолько — не подозревал даже он. С такой характеристикой в штабе должны простить всё, вплоть до вооружённого мятежа.

— Ну что, неплохо, в целом неплохо, только вот тут ты немного того — перегнул. «Чувствительный и легкоранимый» я бы убрал, в штабе не поймут… И КМС по боксу… В данном случае как-то некстати. А так — хорошо. С такой характеристикой должны оправдать. Ещё, может, и грамоту выпишут, легкоранимый ты наш. Или ты имел в виду, что окружающих ранишь легко и чувствительно?

Где может найти покой душа недавнего прапорщика? Конечно же, на складе. Здесь, в этом царстве казённого имущества и Данилыча, никакое НЛП не в состоянии достать Шматко.