220 вольт

Я прошел в стерилизационную. Ну комната как комната. Стол. Широкое окно с здоровенным подоконником в соседнюю комнату и три здоровых бочонка, лежащих на боку. Агрипина Никитична подошла к одному, открыла крышку в торце и вставила туда биксу. Ну прям как пыж в пушку. Ага. Значит боченки это стерилизаторы. Если я правильно помню, в эти времена стерилизацию делали жаром, значит боченки это по сути обычная духовка.

— Ну а это у нас операционная — повела она рукой — это стол, это светильник, а это баллоны для наркоза.

— Вот, Агрипина Никитична — вспомнил я задание главсестры — а почему операционная дневная?

— Дело в том, что светильник не очень надежен. И если он сломается, то операцию завершают при дневном свете. Для этого у нас даже есть специальные зеркала, которые в этом случае мы расставляем около стенки, чтобы больше света доктору дать.

— А почему тогда просто не прикатить второй светильник из соседней операционной? — поинтересовался я.

— На данный момент график операций очень плотный, мы не можем себе этого позволить…

— А если например, устроить дежурство электрика? Идет операция, что-то пошло не так, а он тут как тут? — подал инициативу я.

— Ну до сих пор у нас не было слесаря, которого можно допустить на операцию — с улыбкой поведала она.

Ладно, со светильниками этими придумаем что-нибудь, а как тут с проводкой? Я повел головой вокруг. Та же самая тряпичная проводка «на изоляторах», только сверху наклеили что-то типа клеенки. На мой молчаливый вопрос Агрипина Никитична пояснила:

— При подготовке операционной используются различные растворы, от этого с проводкой раньше были проблемы. Теперь все сестры стараются избегать ее.

— Так это же нарушение правил дезинфекции! Оттуда столько грязи теперь расползается! — не понял я. Ведь сколько не видел всякого про медицину, но всегда там моют и стерилизуют все напропалую.

Медсестра только горестно вздохнула и пожала плечами. Типа «ну а что делать, раз такое…».

Я многословно поблагодарил медсестру за проведенную экскурсию и пошел искать свое начальство. В конце-концов, пора навестить столовую, а то время обеда уже. Я про замену лампочек если что.

* * *

Около кабинета Михаила стоял, опершись плечом на стенку, невысокий мужик. Если мерить шаблонами из фильмов будущего, то больше всего он был похож на извозчика. Фуражка с лопнувшим по середине козырьком, какая-то толи куртка, толи пиджак, из под которого виднелось что-то вроде рубашки. Картину завершали штаны, заправленные в кирзовые сапоги. В общем этакий пролетариат чистой воды.

Коротко кивнув ему, я дернул дверь. Она не поддалась.

— Нету его, паря. Сам жду — от мужика несло чем-то кислым.

— Спасибо, тогда и я подожду — я встал по другую сторону двери. Потом подумав, немного отодвинулся еще, уж больно от мужика несло.

— А ты хто тут такой будешь? А то раньше тебя не видел — мужику видимо было скучно просто так стоять.

— Слава я. Память потерял. Пока Василий Васильевичем временно назначен слесарем по электричеству — ответил я.

— Эхма. Паря, так это значит я из-за тебя прокорму лишился? — он отлип от стенки.

— Если именно Вы были электриком до меня, то не из-за меня, а из-за пьянства. Много жалоб уже услышал. — лениво ответил я, разглядывая противоположную стенку.

— Да што ты, Славка понимаешь. Счас я тебя… — он попытался взять меня «за грудки», но из-за разницы в росте получилось скорее помять мою рубашку в районе живота.

Вот не люблю я драк. Вот эти вот махания руками, фингалы и прочие взгляды поверх рукава, вытирающего бегущую из носа кровь. Чем больше дистанция до противника, тем мне комфортней. В школе для разрыва дистанции я без какого-либо зазрения совести использовал первые попавшиеся под руку средства: от чужого портфеля до валяющихся палок. А в компьютерных игрушках первым делом прокачивал всякие снайперские приблуды. Эх, где вы, мои игрушечки…

Но тут не школа, поэтому я без особых раздумий чуть повернувшись вправо, приподнял левую ногу и со всей силы топнул. Ну а то, что под моей ногой оказалась нога этого извозчика, так кто ему виноват? Смотреть же надо, куда ноги ставишь.

— Ты чего подлыми приемчиками дерешься… Это не по-мужицки же — проорал сквозь слезы скачущий на одной ноге мужик.

— Я же говорил — память потерял. Не знаю, что можно, а что нельзя — улыбнувшись, я провел ладонями сверху вниз, разглаживая складки на рубашке — но если трудящийся пролетариат попросит, могу попытаться вспомнить.

— То-то я иду и слышу, как Ефимыч блажит. Аж ушам не поверил — по лестнице спускался Михаил — за расчетом пришел?

— А чего он… — начал было извозчик — я хотел как полагается, а он…

— А что он? — спросил Михаил, глядя на меня.

— А он — ответил я — на ногу наступил. Для профилактики.

— Видишь, для профилактики — сдерживая улыбку, повернулся Михаил к мужику — пошли, болезный, подпишу тебе бегунок.

Все-таки я пришел вторым, поэтому очередь есть очередь. Я молча смотрел через открытую дверь, как Михаил сверяется с какими-то записями и что-то пишет в протянутый ему листочек. Вскоре он закончил.

— Вот ужо я тебя… — пробурчал мужик, проходя мимо меня.