220 вольт

— Ну раз на шасси, то тогда пойдем — я попытался за наигранной взрослостью скрыть свое смущение — только чур, сильно не распространяйте, а то Василий Васильевич меня заругает, дескать на металлолом нечего будет сдавать.

Меня тут же в несколько голосов заверили, что они могила и вообще, уже забыли дорогу сюда. А ежели кто расскажет, то тот вообще не пионер даже…

* * *

— Это же сколько тут все это копилось? — оглядев склад, потрясенно спросил Николай.

— Не знаю, я тут недавно. Но во-о-н там — я показал рукой — есть печная заслонка 1903 года. Надо?

— Да нет, у нас уже паровое — он пытался уследить за хаотично перемещающимися пацанами — но за предложение спасибо…

Второй налет на склад происходил более обстоятельно. Никаких метаний, никакого обмена. Пацаны методично, как белки, потрошили все доступное. Потом совместным консилиумом принималось решение о годности найденного и если оно было положительным, деталь откладывалась в отдельную кучку.

— Эй, если кто найдет изоляторы, то они чур мне — я вспомнил про свой собственный совет — мне антенну нормальную еще делать надо для установки.

А что? Приемник у радиолы всеволновый, будет что послушать по ночам…

Глава 15

Я гипнотизировал взглядом переключатель режимов. Знали бы вы, как охота прощелкать им в положение «микрофон», наклониться и проорать «До-о-о-брое утро, Вьетнам!» Но до конфликта еще черт знает сколько времени, да и не поймет тут никто отсылки к еще не снятому фильму, поэтому приходится страдать на ровном месте.

Согласно рекомендациям, накопанным где-то нашей библиотекаршей Любовь Борисовной, я несколько раз медленно вдохнул через нос и так же медленно выдохнул, но уже через рот. Покорчил рожи, вытянул губы уточкой. Теперь самое сложное. В очередной раз набрал воздуха и попробовал произнести «Все бобры добры для своих бобрят». Поначалу я самонадеянно замахнулся на «Корабли лавировали, да не вылавировали…», но язык стабильно закручивался в узел уже на третьем слове, поэтому я выбрал что-то попроще. Внезапно добрые бобры пролетели без запинок. Надо же, всего пару десятков попыток и я одолел первый уровень в речевой зарядке для дикторов. Я посмотрел в бумажку, что следующим? Прохлюпать губами как лошадь и потом немного отдохнуть? Хорошо…

— Вячеслав? — ну вот так всегда. Стоило мне так хорошо всхрапнуть, да так, что настоящая лошадь наверняка бы удавилась от зависти, как в двери обнаружилась удивленно взирающая на меня бабулька.

— Нет, но я за него.

— А как мне его найти? — опять моя шутка осталась не понятой.

— Извините — я вздохнул — я Вячеслав, что вы хотели?

— Вам повестка — она протянула мне какой-то сероватый листочек — с распиской в получении.

Надо же, первый раз ко мне почтальонша приходит, обычно передавали. Я пробежался глазами по тексту: «Вам надлежит явиться в…». Ага, снова в милицию, но хоть зовут ногами прийти, а не везут под конвоем, что уже радует.

— Спасибо — я расписался напротив указанной узловатым пальцем строчки.

На этот раз, прежде чем продолжить разминку для дикторов, я проверил что дверь закрыта. «Все бодры додры…». Ну вот, всего пять минут прошло, а уже сбился.

Я взглянул на недавно повешенные на стенку часы. Да ну эту зарядку, пора в эфир.

Глубоко вздохнув несколько раз, я натянул на лицо самую широкую улыбку и перевел переключатель в положение «микрофон».

— Доброе утро! С вами в эфире Калининская городская больница. Я выглянул утром в окно — судя по всему, сегодня у нас намечается легкий дождик, так что не забудьте прикрыть окна и форточки. А теперь о приятном. Сегодня у нас принимают поздравления… — отлично, не сбился. Я взглянул на листочек — а теперь немного про дни рождения и можно будет включить пластинку.

Знали бы вы, какие битвы отгремели за такую мелочь, как формат вещания. Особенно рьяно в этом участвовала Ирина Евгеньевна. Главсестра требовала, чтобы никаких шуточек и прибауточек не было, только один сплошной официоз. «Уважаемые товарищи, сегодня, в день, когда случилось исключительное нечто, весь советский народ как один…» — вот самый приемлемый вариант по ее мнению. А лучше вообще без отсебятины и только транслировать то, что приняли из столицы. Но тут уже я уперся — на мой взгляд, официоза и так было достаточно везде, да и прием передач из Москвы не всегда был хорошего качества. Ну как не был… Достаточно ручку настройки чуточку повернуть и вот — все слышат, что шипит и местами даже хрюкает, а такое на всю больницу пускать никак нельзя. Радиоволны — это такая штука, что любая помеха по пути и все: шум и треск обеспечены.

Конец нашим жарким баталиям положил Василий Васильевич. Он предложил просто взять и попробовать. А через месяц-другой подвести результаты. В итоге я теперь стал этаким радио диджеем местного разлива. В восемь утра включаюсь на часик-другой и повторяю такой же заход вечером. Немного объявлений, немного шуток, пара-тройка песен с пластинок по заявкам и все остальное время — что приемник поймает.