23 июня: «день М»

И тем не менее майские «Соображения» — полностью повторяющие все предыдущие варианты плана стратегического развертывания по целям, задачам, направлениям главных ударов, срокам и рубежам — действительно содержат некоторый новый момент. Этот новый момент выражен во фразе, предшествующей предложению «упредить противника». А именно: «Германия имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар». Во всех других известных вариантах плана стратегического развертывания Красной Армии подобной по содержанию фразы нет. Разумеется, речь идет не о «большей агрессивности» майских «Соображений» — необходимость опередить противника и «ни в коем случае не давать ему инициативы действий» является лишь элементарным требованием здравого смысла. Новизна заключается в том, что в мае 1941 г. советское командование уже не столь уверено в том, что ему удастся это сделать, и поэтому настойчиво предлагает Сталину незамедлительно провести необходимые мероприятия, «без которых невозможно нанесение внезапного удара по противнику как с воздуха, так и на земле». Все это дает основание предположить, что к середине мая 1941 г. советское военное руководство уже отчетливо поняло, что нападение Германии на СССР возможно, и это нападение возможно даже ДО победного для Гитлера окончания войны против Британской империи. Из осознания этого факта

пришло решение изменить (т.е. приблизить!) сроки нанесения собственного удара по немецким войскам.

24 мая 1941 г. в кабинете Сталина состоялось многочасовое совещание, участниками которого, кроме самого Сталина, были:

— заместитель главы правительства и нарком иностранных дел Молотов;

— нарком обороны Тимошенко;

— начальник Генерального штаба Жуков и его первый заместитель, начальник Оперативного управления, Ватутин;

— начальник Главного управления ВВС Красной Армии Жигарев;

— командующие войсками пяти западных приграничных округов, члены Военных советов (комиссары) и командующие ВВС этих округов.

Все военные вышли из кабинета «Хозяина» в 21.20. Остался только Молотов, а через пять минут, в 21.25, в кабинет вошел чиновник очень скромного (в сравнении с вышеперечисленными) ранга: 1-й секретарь советского полпредства в Болгарии товарищ Лаврищев, который провел в обществе двух высших руководителей государства 55 минут!

Откуда мы это знаем? В начале «перестройки», в 1990 году, журнал «Известия ЦК КПСС» имел неосторожность опубликовать многостраничный «Журнал записи лиц, принятых тов. Сталиным», в котором изо дня в день, из года в год записывали всех, кто входил и выходил из кабинета вождя. В том году ЦК КПСС вообще много чего делал, не подумав… Только благодаря этому «Журналу записи лиц» и стал известен сам факт проведения Совещания 24 мая 1941 года, равно как и то, что других столь представительных собраний высшего военно-политического руководства СССР не было ни за несколько месяцев до 24 мая, ни после этой даты вплоть до начала войны. Вот, собственно, и весь «массив информации». Ничего большего не известно и по сей день. Ни советская, ни постсоветская официальная историография не проронила ни слова о предмете обсуждения и принятых 24 мая решениях. Ничего не сообщили в своих мемуарах и немногие дожившие до смерти Сталина участники Совещания. Составители «малиновки» сообщают в предисловии к этому двухтомному сборнику, что из 10 тыс. рассекреченных документов они отобрали «600 наиболее важных и интересных». Увы, протоколы Совещания 24 мая 1941 г., или хотя бы какие-то упоминания о принятых тогда решениях, в перечень «наиболее важных и интересных» не вошли. Рассекреченные уже в начале XXI века Особые Папки протоколов заседаний Политбюро ЦК ВКП(б) за май 1941 г. (РГАСПИ, ф. 17, оп. 162, д. 34—35) также не содержат даже малейших упоминаний об этом Совещании. И лишь Василевский в своей статье, пролежавшей в архивной тиши без малого 27 лет, вспоминает: «За несколько недель до нападения на нас фашистской Германии, точной даты, к сожалению, назвать не могу, вся документация по окружным оперативным планам была передана Генштабом командованию и штабам соответствующих военных округов». (43)

Не менее примечательным является и перечень тех лиц, которых на Совещании 24 мая 1941 г. не было. Не были приглашены:

— председатель Комитета Обороны при СНК СССР маршал Ворошилов;

— заместители наркома обороны маршалы Буденный, Кулик и Шапошников, генерал армии Мерецков;

— начальник Главного управления политической пропаганды РККА Запорожец;

— нарком ВМФ Н. Кузнецов;

— нарком внутренних дел Л. Берия;

— секретари ЦК ВКП(б) Жданов и Маленков, курировавшие по партийной линии военные вопросы и входившие в состав Главного Военного совета.