25k (СИ)

Впереди творилось что-то невообразимое. Все население городка выстроилось вдоль улицы и глазело на клубы пыли, поднимавшиеся с окраины. Анжен Ли это не трогало. Всего лишь очередной караван изволил посетить это забытое богом место. Для местных это был всегда праздник. Анжен Ли же, войдя в этот городок с востока, теперь намеревалась покинуть его по направлению на запад. Головная повозка каравана вырулила навстречу женщине. Рогатые головы запряженных в повозку браминов раскачивались в такт их шагам, а крупные жалобные глаза косили по сторонам, выискивая признаки худосочной зелени. Женщина посторонилась, но не замедлила шага, пренебрегая опасностью быть задетой вихляющимися бортами фургонов.

Анжен Ли настойчиво продиралась сквозь толпу зевак, стремясь поскорее покинуть пыльное облако, взбаламученное караваном. Последняя повозка прогромыхала мимо, скрежеща лишенными покрышек металлическими ободами автомобильных колес, а интерес зевак достиг своего пика. Анжен Ли невольно отвлеклась от своих мыслей и замедлила шаг, искоса взглянув на людей, следовавших в хвосте каравана. Грубые веревки туго стягивали запястья двух мужчин и были прикреплены к заднему борту последней повозки. В тени тента на корточках сидел замызганный мужичок с дробовиком в руках, то и дело понукающий бедолаг негромкими окриками. Один из невольников был худощав и изможден, но держался бодро. Второй же, несмотря на свое крепкое телосложение, едва держался на ногах и при каждом рывке веревки норовил упасть. В такие моменты его товарищ по несчастью умудрялся ловко подставить свое плечо, придерживая шатающегося гиганта.

Вот в очередной раз металлическое колесо повозки попало в глубокую выбоину, и брамины заревели от натуги, силясь вытянуть ее на ровное место. Мужичок в повозке от неожиданности чертыхнулся и повалился вглубь кузова. На деревянных козлах погонщик сочно материл глупое тягловое животное. Коренастый пленник, которого, по всей видимости, только постоянное движение, да плечо соседа заставляли держаться на ногах, по инерции сделал еще пару шагов, зашатался и рухнул на землю, подняв облако дорожной пыли. Голова несчастного оказалась у ног остановившейся Анжен Ли. Она осторожно вытащила носок своего сапога из-под головы упавшего, боясь измазаться в смеси слюны и пены, которая выплеснулась из открытого рта бедняги. Второй пленник опустился подле своего товарища на колени и принялся его тормошить, надеясь привести в чувство. Анжен Ли отметила странность в поведении этого второго. Слишком велика роскошь - заботиться о наверняка мертвом рабе, если твоя собственная жизнь подчинена чужой воле. Пленник был одет в ветхие залатанные штаны. На голом неестественно бледном теле болталась грубая холщовая роба. Капюшон робы съехал с головы, открывая ежик светлых коротких волос.

Появившийся мужичок вопросительно взглянул куда-то вглубь повозки и, видимо получив утвердительный кивок, спрыгнул на землю, оттолкнул молодого пленника и срезал ножом узлы веревки с кистей бездыханного тела, смотал ее в кузов, а затем забрался туда сам. Анжен Ли отвернулась, потеряв всякий интерес к происходящему и уже намеревалась двинуться дальше, когда гул окружающих людей заставил ее вновь обернуться.

Брамины, наконец, собравшись с силами и понукаемые ударами погонщика, резко дернули повозку, вытягивая ее на ровное место. Веревка, связывающая молодого пленника, натянулась, развернула человека против его воли, подняла с колен и заставила двигаться вслед. Поведение юноши было сколь неожиданным, столь и дерзким. Он стал отчаянно упираться ногами в землю. Смешно, подумала Анжен Ли. Неужели он хочет вот так остановить повозку. Анжен Ли впервые вгляделась в лицо раба. У юноши был скуластое лицо и прямой нос. Тонкие губы и широко расставленные синие глаза не выражали ничего. И это было еще необычней его поведения.

Анжен Ли вдруг стало неуютно. Этот странный человек ломал сложившиеся представления о людях. Он был слаб и беззащитен, но боролся вопреки судьбе. Что-то зыбкое и ускользающее вдруг всколыхнулось из глубин памяти. Анжен Ли увидела себя со стороны. Одинокая запыленная фигура в толпе жадных до зрелищ зевак, смирившихся с попранием всего человеческого и лишь покорно взирающих на ужасы жизни. Пытаясь удержать зыбкое щемящее чувство, женщина, не давая себе времени опомниться, развернулась и быстрым шагом нагнала повозку.