3 шага в пропасть

Доктор исторических наук, профессор Н. Н. Яковлев в своей хорошо известной книге «ЦРУ против СССР» говорит о социальной кибернетике

, касаясь «творчества» и деятельности А. И. Солженицына. Но сделано это было с позиции «несерьезности» подхода. Ссылаясь на свою же статью «Продавшийся и простак» [2.30. С. 7] и приводя из нее отрывок в упомянутой книге: «Наша эпоха научно-технической революции ставит перед человечеством и серьезные задачи. Восторг перед возможностями науки и техники Запада зачастую переходит в глубокий пессимизм, когда начинают размышлять, какие беды могут сотворить чудеса XX века в руках людей нравственно ущербных. Как организовать общество, как интегрировать величайшие научно-технические достижения в жизнь человечества, не лишив его жизни? На этой почве расцветают различные теории «технократии», когда ставится знак равенства между знанием техники и способностью управлять обществом» [39. С. 268], автор далее приводит размышления некоего героя рассказа итальянского писателя-фантаста Лино Альдони о целесообразности передачи власти из рук политиканов в руки техников-специалистов по управлению общества. Все эго — с известной долей сарказма, делая ссылки на книгу «Август Четырнадцатого». Не стану утомлять читателя цитированием мыслей А. И. Солженицына на этот счет — при нужде каждый может с ними ознакомиться, если захочет. Суть — в другом. А. И. Солженицын, попав в кампанию людей, сведущих в таких вопросах, счел для себя возможным рассказать со страниц «Красного колеса» о таких вопросах, которые давали советской стороне шанс понять: кроме наивностей истмата, есть еще и очень тонкие технологии, которые могут управлять социальными системами с помощью методов, на порядок превосходящих традиционную науку. Но выводов сделано не было, наоборот, А. И. Солженицын всячески осмеивался: «Коль скоро Солженицын помянул неведомую “социальную кибернетику” и тем обнаружил свою ученость, посмотрим, как относился к проблеме осчастливить математическими методами, кибернетикой и прочим общественное устройство сам Н. Винер» [39. С. 271].

(Здесь надо напомнить, что социальная кибернетика не была столь уж неведома — мы уже об этом сказали, и если бы доктор наук Н. Н. Яковлев только бы захотел, он бы нашел у нас множество трудов на эту тему, только речь у них, понятно шла о реальных механизмах управления обществом, а не некой идеальности его построения). Дальше Н. Н. Яковлев приводит несколько цитат из книг Н. Винера «Кибернетика» и «Творец и робот». Невозможно теперь узнать, где профессор Н. Н. Яковлев взял их, но если бы он брал эти книги в библиотеке, то там же обязательно была бы и еще одна книга этого же автора «Кибернетика и общество», оттуда и можно было бы почерпнуть, что кибернетика и социальные науки имеют все же точки пересечения.

Чем обернулось пренебрежение подсказкой А. И. Солженицына мы видим — общественный переворот в СССР и европейских странах социализма просто немыслим без социальной кибернетики. Впрочем, не отрицая прямо, наши ведущие специалисты в этой области не торопя гея признать это за факт. С момента окончания перестройки минуло уже больше десятка лет, а нет ни одного труда на такую интересную тему. Самое удивительное, что сама ситуация с перестройкой наилучшим образом может быть объяснена именно с точки зрения социальной кибернетики. Даже наш информационно-аналитический подход, показанный в предыдущем [36, 37], все равно остается на втором месте и не так привлекателен. Ведь что может быть интереснее темы, как из гордой («самый непокорный на земле народ!» — характеристика русского народа А. Даллеса из его знаменитой доктрины) нации нас превратили в жалких рабов, из свободных рабочих и крестьян в зависимых люмпенов. Может быть здесь нет социальной кибернетики? — Очень сомневаюсь.

Социология. Ее, как и всякую другую подлинную науку, коммунистические жрецы не жаловали. Да, учеными были созданы отдельные лаборатории и проводились исследования, но в высоких парткабинетах это не вызывало любви, а скорее наоборот, подозрение… Хотя социологи и смогли найти что-то у К. Маркса по этому поводу и каждую свою работу они открывали соответствующей, как и полагалось, цитаткой, но положительных эмоций у партбоссов быть не могло. А на каждого настоящего ученого, а не халтурщика, у которого реально полученные данные расходятся с установками последнего съезда, смотрели как на полудиссидента. А если того еще и на каком-нибудь международном конгрессе похвалят за интересную гипотезу? — Ох, подозрительно все это… «Социология в те годы еще не была признана у нас серьезной научной дисциплиной: речь шла лишь о “буржуазной социологии”, которая резко критиковалась. (…)