30:70. Архитектура как баланс сил

Эпоха Средневековья – сложный, неоднозначно воспринимаемый период. С одной стороны у нее репутация времени мрачного, характеризующегося необразованностью, дикостью (особенно «темные века»). С другой стороны, это эпоха религиозной экзальтированности, во многих своих проявлениях, в первую очередь в искусстве, приводящая к торжеству духа над повседневностью. Есть и третья сторона: это время зарождения современной цивилизации Запада, время все ускоряющегося развития, важная отправная точка прогресса. Все это верно и в отношении средневековой архитектуры, в которой были и невежество (или только период невежества и неумения), и символическая передача духовных состояний, и, наконец, инженерный прогресс.

На месте Западной Римской империи поначалу не возникло ничего сравнимого с ней, а потому здесь, в области латинского языка, очень долго ощущалось дробление. Это распадение и умножение давало не только отрицательный эффект: отдельные части и даже просто отдельные города учились жить самостоятельно, находить выход из трудных ситуаций, не забывая собственной выгоды, но и не замыкаясь в себе.

По-другому было в Восточной Римской империи, которая сохранила целостность и силу и стала тем, что называлось Империей ромеев, а на Западе получило в довольно поздние времена название Византия (по первоначальному названию Константинополя). Здесь политический процесс был непрерывным, а значит, и культура в этой области греческого языка имела непрерывный характер.

Византия в VII веке попала в полосу кризиса, который продолжался до IX века. В этот период окружающие империю варварские народы и Арабский халифат как будто сговорились стереть эту страну с лица земли. Византия же, желая выжить, приобрела мускулистость и жилистость, как будто несовместимые с расцветом культуры. Произошла своеобразная варваризация культурного мира. В результате этого процесса остатки ордерной системы были утрачены, размеры зданий уменьшились, а декорация их упростилась.

Но в X веке наступило время усиления империи, что не замедлило сказаться и на образе храма: византийцы еще чуть раньше изобрели новый тип храма, так называемый вписанный крест, croixinscrite, где символика пространственного креста сочеталась с его включением в прямоугольную систему из девяти ячеек с куполом над средней ячейкой, над средокрестием. В этой символической архитектуре все было римским: и парящие своды, купольные, полуциркульные и крестовые, и система ниш, плоских и вогнутых, расчленявшая «тело» храма с внешней стороны и вторгавшаяся даже внутрь постройки, и колонны, мраморные полированные колонны с заимствованными в античных постройках частями, которые несли своды столичных, константинопольских храмов, превращая ордер в часть иллюзорной игры с тяжестью, оборачивавшейся невесомостью.

Византийская архитектура может рассматриваться как продолжение позднеантичной, как продление жизни архитектуры раннехристианской. Внутри византийской архитектуры мы все время видим приливы и отливы: то геометричность, символический платонизм форм и абстрактный ордер отступают, давая место инертности нерасчлененной массы и простоте неукрашенной конструкции, то вновь наступают, создавая удивительный сплав конструкции и изощренной декорации, в которой иллюзорность сочеталась с ощущаемым порядком ниш, карнизов и отдельно стоящих колонн, порядком, который и есть абстрактный ордер.

Византия дала жизнь целой семье восточнохристианских архитектурных школ, ее влияние или ее архитектурные принципы сказываются в архитектуре Болгарии, Сербии, Руси, Грузии, Армении, Валахии и Молдавии. В этих странах расцвели особые ветви этого мощного древа. Но в самой Византии скрывался дефект, который подтачивал ее, особенно ее архитектуру. Поскольку это был выплеск позднеантичной архитектуры в окружении эпохи Средневековья, то главной опасностью была изоляция позднеантичного по культуре анклава в море варварства. Эта изоляция давала чувство постоянной тревоги и одновременно чувство культурного превосходства. И то и другое порождало повторяемость форм, постоянное обращение к своему прошлому. Новые формы не возникали.

Собор Святой Софии в Константинополе. Византийцы решили задачу помещения купола над основанием квадратного плана при помощи парусов. Стамбул, 2015

И еще: не возникало даже тени дерзания, никто даже не думал превзойти Софию Константинопольскую.

И если не было пути наверх, ко все большим размерам, ко все большей сложности и украшенности, то был путь в сторону камерной изящности, которая прекрасна, но сродни самолюбованию. И лучшие образцы средневизантийской (IX–XII века) и поздневизантийской (XIII–XV века) архитектуры полны этого самолюбования и крайнего аристократизма. Это был героический нарциссизм, который развивался на фоне соперничества с латинским Западом, где с какого-то времени накопились силы, которые готовы были «обогнать» Византию уже в XI веке и стали обгонять ее с успехом в XII веке. Это были силы ремесленного, технического и интеллектуального прогресса.