30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД: от оперуполномоченного до заместителя министра

Мама моя всегда поддерживала достаточно обширные связи с родственниками, как со своими, так и с мужниной стороны, со знакомыми и сослуживцами. Только в цитируемых нами письмах упоминалось ею около 50 имён людей, которые останавливались или заходили в гости в наш ленинградский дом, с кем имелась периодическая почтовая связь, деловые, служебные либо дружеские взаимоотношения. Отец очень лояльно относился ко всем родственноделовым контактам супруги, полностью доверяя ей вести всю празднично-бытовую переписку и осуществлять личные встречи, поскольку сам большее время пропадал на работе. Мне прекрасно известно, что папа в силу своего служебного положения помог очень многим людям, так как в ту пору без протекции сверху не было возможности решить многие, даже малозначительные, бытовые вопросы.

Очередной отпуск, видимо, за два года сразу, отцу предоставили с 20 января по 17 марта 1941 года. С его приездом в Ленинград начались наши сборы в дальнюю дорогу, оказавшиеся весьма продолжительными. Последние мамины тайные надежды на то, что папу всё-таки отпустят из Казахстана, окончательно рухнули. Перед своим приездом отец сообщил, что «о каких-либо переводах и речи быть не может». Однако использовать свой отпуск для того, чтобы перевезти семью в Алма-Ату, отцу не удалось. В начале февраля в НКВД начались широкомасштабные преобразования (о которых будет рассказано ниже), и Богданову пришлось преждевременно вернуться в столицу Казахстана одному.

Мама уволилась с работы 1 февраля 1941 года, а в путь мы тронулись не раньше апреля. Так волею случая мы спокойно и с достаточным комфортом покинули Северную Пальмиру и прибыли в далёкий солнечный город совсем незадолго до начала страшной войны. Даже в кошмарном сне никто не мог представить себе, что начнётся в городе на Неве буквально через пол года — кровопролитные бои, блокада, обстрелы, голод, холод, смерть…

Глава 20.

Алма-Ата. Накануне и в начале войны

По прибытии в столицу Казахстана наша семья поселилась на улице Абая в небольшом одноэтажном доме, к которому примыкали двор и сад. После тесноты и сырости ленинградской квартиры, промозглой влажности невской дельты, здесь, в предгорьях Тянь-Шаня, на просторном, ограждённом от опасностей зелёном участке, под жарким майским солнцем невозможно было сыскать лучше места для наших детских забав. Да и родители, радуясь долгожданному воссоединению семьи, чувствовали себя неплохо. В редкие часы отдыха папа занимался садом и огородом, привлекая и нас, своих сыновей, к посильному труду. Любимым делом был (как здесь, так и в последующих пяти садах, в которых нам на протяжении семейной истории посчастливилось жить) уход за яблонями — подрезка, подкормка, опрыскивание и прочее, а также обустройство парников для выращивания ранних огурцов. Надо отдать должное, что всё это отцу с успехом удавалось — с его лёгкой руки у нас всегда полно было фруктов и овощей (как широкой папиной душе и хотелось), и мы не только себя обеспечивали полностью, но плодами собственного урожая безотказно снабжали родственников и знакомых.

А мама, попав на свободу, как она писала своему бывшему коллеге, после напряжённой работы в ленинградской клинике решила немного передохнуть и не сразу впрягаться в местный медицинский возок. «В театре я здесь часто бываю, за месяц 5–6 раз, не как в Ленинграде. Труппы приличные. Декорации замечательные. В общем, смотреть вполне можно, — делилась мама свежими впечатлениями. — Ездили несколько раз в горы, на озеро. Природа богатая, масса зелени, тепло. Сады давно отцвели, зреют плоды. А в саду — масса роз всех цветов и оттенков». После стольких месяцев томительного ожидания и постоянных переживаний мама, наконец, могла сделать вполне утешительный вывод: «Жить можно и даже неплохо».

Папа не торопил свою супругу, чтобы она скорее приступила к работе. Наоборот, ему хотелось, чтобы мама как можно больше внимания уделила нам, детям. Да и сердечко мамино в казахстанском климате страдало «недостаточностью митрального клапана», что требовало временного освобождения от нагрузки и проведения определённого курса лечения. Работать мама стала сразу с началом войны и была назначена на должность ординатора клиники акушерства и гинекологии в Казахском Государственном институте им. В.М. Молотова. В 1943 году её перевели на должность ассистента. В годы войны врач Н.В. Котова хотя и работала в тылу, но находилась на военном учёте, была аттестована в офицерском звании и дослужилась

до капитана медицинской службы.

Удостоверение старшего лейтенанта гб Н.К. Богданова, назначенного заместителем наркома внутренних дел Казахской ССР. Подписано заместителем наркома внутренних дел СССР комиссаром гб III ранга С.Н. Кругловым. 24 июня 1940 года