30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД: от оперуполномоченного до заместителя министра

Но все эти новшества могли стать эффективной силой, только если они понимались, принимались и овладевали

массами. Популяризацию предлагавшихся изменений Конституции Сталин решил провести с использованием зарубежной печати, к которой российские ортодоксы относились с почтением. 1 марта 1936 года Иосиф Виссарионович принял в Кремле Роя Уилсона Говарда, являвшегося одним из руководителей американского газетного объединения «Скриппс-Говард ньюспейперс», и дал ему интервью. В беседе Говард поинтересовался, в какой мере предусмотренная в разрабатываемой Конституции новая избирательная система «может изменить положение в СССР, поскольку на выборах по-прежнему будет выступать только одна партия»? В своём ответе Сталин обратил внимание на то, что теперь «выборы будут всеобщими, равными, прямыми и тайными». Что же касается избирательной борьбы в условиях однопартийности, то она, очевидно, возникнет, поскольку «избирательные списки на выборах будет выставлять не только коммунистическая партия, но и всевозможные общественные беспартийные организации».

При этом будет учитываться, «как тот или иной местный орган власти не умеет удовлетворить те или иные из многосторонних и всё возрастающих потребностей трудящихся города и деревни». Построена ли школа, улучшены ли жилищные условия, сделан труд более эффективным, стала жизнь более культурной? «Таковы будут критерии, — раскрыл Сталин свой замысел, — с которыми миллионы избирателей будут подходить к кандидатам, отбрасывая негодных, вычёркивая их из списков, выдвигая лучших и выставляя их кандидатуры». Избирательная борьба станет протекать среди множества острейших практических вопросов, имеющих первостепенное значение для народа, что заставит все учреждения и организации улучшить свою работу. «Всеобщие, равные, прямые и тайные выборы будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти. Наша новая советская конституция будет, по-моему, самой демократической конституцией из всех существующих в мире».

Так Сталин публично раскрыл ранее потаённый замысел конституционной реформы. В процессе предвыборной борьбы, в ходе альтернативных, состязательных выборов должна была произойти смена власти, по крайней мере местной. То есть вся бесполезная, неграмотная бюрократия, осевшая во властных структурах ещё с революционных времён и мешавшая проведению сталинского курса построения социализма в одной отдельно взятой стране, должна была оставить свои руководящие посты

мирным, бескровным путём.

Теперь, по замыслу инициатора реформы, после опубликования в советских газетах интервью, данного Сталиным, должна была развернуться оживлённая дискуссия по затронутым вопросам конституционного изменения избирательной системы. Но ни пропагандистских материалов, ни хвалебных или, по крайней мере, положительных отзывов о проекте новой Конституции СССР в печати не появилось ни через день, ни через неделю, ни через месяц. Даже газета «Правда» только один раз опубликовала передовицу «Самый демократический строй в мире», фактически ещё раз пересказав материалы сталинского интервью. Никакого обсуждения в советской печати важнейших положений новой Конституции и основанных на ней выборов так и не состоялось. Означало всё это только одно: ни партийное руководство, ни даже хотя бы часть аппарата ЦК, включавшая специально созданный Агитпроп, не приняли сталинской новации.

Никто не захотел среди прочих вопросов одобрять слишком опасную для многих альтернативность при выборах, которая напрямую угрожала положению и реальной власти партийных секретарей ЦК национальных компартий, крайкомов, обкомов, горкомов, райкомов. Партократия отказалась принять существо политической реформы, но выразила своё отношение к этому весьма своеобразно: демонстративно замалчивала насущную проблему, требовавшую обязательного всенародного обсуждения и понимания. При такой всеобщей обструкции даже сложно было предъявить претензии персонально к кому-либо, обвинив в сговоре. В результате важнейшая демократическая идея не смогла овладеть массами.