40 австралийских новелл

В жаркие безоблачные дни, когда солнце высоко стоит В небе, над одной из окраин Нового Южного Уэльса всегда что-то зорко глядит на вас с высоты. Над линией ли холмов или над пустынными равнинами в поднебесье темной точкой кружит и кружит птица. Лениво выписывая бесконечные кривые, она то медленно поднимается в вышину, то плавно скользит книзу, то просто неподвижно парит в воздухе, распластав свои шести-, а то и девятифутовые крылья, и глаза ее зорко озирают окрестность на много миль вокруг. И хоть этот орел кажется еле видимой точкой, хоть летит высоко, вы знаете, что ни одно ваше движение не укроется от него, знаете, что его свирепый, острый, как и его когти, взгляд всегда прикован к земле.

Но кроме земли, орлы следят еще и за воздушным пространством, и не только за пернатыми. Впрочем, их мало тревожат стрекочущие желтенькие самолеты, появившиеся в этих краях с тех пор, как тут обосновалась авиабаза. Иногда они даже залетают на аэродром и, покружившись над ним, скрываются за холмами.

Столкновений с этими осторожными, бесстрашно кружащимися в небе птицами летчики не боялись.

Размашистые темно — коричневые крылья орла не раз оказывались под самым носом маленькой «ночной бабочки» ', но тут же исчезали. Только и всего. И никакой поспешности, ни испуганного хлопанья крыльями; едва заметный легкий взмах — и орел снова начинал спокойно парить в воздухе, описывая круги. Иногда летчик пробовал догнать

¹Марка легкого одноместного учебного самолета, выпущенного фирмой «De Havilland» для австралийских военно — воздушных сил в 1927 году. — Прим. персе.

птицу и, к своему удивлению, обнаруживал, что она охотно вступает с ним в игру: орел словно не замечал несущегося на него самолета и продолжал невозмутимо скользить по кругу до того самого момента, когда столкновение уже казалось неизбежным. Но тут, неуловимый, он то резко взмывал кверху, то нырял под брюхо самолета, то круто уходил в сторону на своих недрогнувших распластанных крыльях. Нарочитая оттяжка и стремительный маневр исполнялись орлом с такой великолепной невозмутимостью и уверенностью в себе, словно он — бесшумный и сильный — издевался над этим назойливо гудящим самолетиком и его мотором.

Однажды двое летчиков с базы выпивали в городке со знакомым фермером, над владениями которого им частенько случалось летать.

— А знаешь, вдвоем мы бы прижали его как следует, — заметил один из них. — Но в одиночку — гиблое дело. Бесполезно. Этот орел обставит тебя и крылом не махнет. Ну, а вдвоем-то — куда проще. Один стал бы гонять его по кругу, а другой набрал бы высоту — да и в пике… Вот так мы бы его наконец и накрыли.

Однако у фермера не было на этот счет никаких иллюзий.

— Пожалуй, чтобы накрыть гарпию [10], парой самолетов не обойдешься, — возразил он. — Водится одна такая тут у меня. Двенадцать футов поперек. Хотел бы я, чтоб вы ее ссадили. Да только навряд ли что останется от вашего аэропланишки, коли уж вам и в самом деле удастся ее подбить.

— Никак не возьму в толк, почему вы зовете их гарпиями, — проворчал летчик. — Клинохвостый орлан — самый большой орел в мире, и вам, как-никак, следовало бы относиться к нему с большим уважением. Ведь это же царь птиц!

Но фермер был настроен по отношению к орлу явно недружелюбно.

— Да вы вблизи-то их видели? — сердито спросил он. — Или когда, скажем, они набивают себе брюхо? Вы бы поглядели на этого «царя птиц», когда он усядется на ягненка да примется раздирать его на части. Или когда он копается в старой, уже облепленной мухами дохлой овце, у которой хватило глупости испустить дух. Вы поглядели бы, как он кромсает ее, добираясь до внутренностей, и как в его смердящих коричневых перьях кишмя кишат черви. Единственное, что вы можете сделать, — это подойти к нему ярдов на пятьсот. Но стоит вам только ступить на шаг ближе, как он медленно, неуклюже взмахнет крыльями, усядется на акацию и будет сидеть там, нахохлившись, да еще уставится на вас с таким лютым видом, будто он хочет с корнями вывернуть это несчастное деревце. А впрочем, валяйте, как задумали, — заключил он. — Я бы хотел посмотреть, как вы справитесь с такой гарпией. Задаст она вам жару в этой игре!

С этими словами он вышел, а друзья стали сызнова обсуждать свой план.

В небольшом подвижном самолете летчик — словно мальчишка. Он всей душою жаждет чего-то такого, в чем он мог бы найти забаву. Он может быть счастлив даже и в одиночестве, кувыркаясь и петляя высоко в небе, но счастье его перерастает в неподдельный восторг, если у него есть с кем помериться силой или если он знает, что его дерзкий бреющий полет над мгновенно меняющимся, сложным рельефом местности — над холмами, рекой, деревьями и скалами — будет встречен на земле аплодисментами. Состязание становится тем увлекательней, чем ближе витает смерть, когда на чашу весов швыряешь все и обо всем забываешь.

И летчик, которому пули и снаряды врага несут смерть и который сам сеет смерть, отдает этой схватке всю душу.