Читаем 40 градусов в тени полностью

40 градусов в тени

«40 градусов в тени» – автобиографический роман Юрия Гинзбурга.На пике своей карьеры герой, 50-летний доктор технических наук, профессор, специалист в области автомобилей и других самоходных машин, в начале 90-х переезжает из Челябинска в Израиль – своим ходом, на старенькой «Ауди-80», в сопровождении 16-летнего сына и чистопородного добермана. После многочисленных приключений в дороге он добирается до земли обетованной, где и испытывает на себе все «прелести» эмиграции высококвалифицированного интеллигентного человека с неподходящей для страны ассимиляции специальностью. Не желая, подобно многим своим собратьям, смириться с тотальной пролетаризацией советских эмигрантов, он открывает в Израиле ряд проектов, встречается со множеством людей, работает во многих странах Америки, Европы, Азии и Африки, и об этом ему тоже есть что рассказать!Обо всём этом – о жизни и карьере в СССР, о процессе эмиграции, об истинном лице Израиля, отлакированном в книгах отказников, о трансформации идеалов в реальность, о синдроме эмигранта, об особенностях работы в разных странах, о нестандартном и спорном выходе, который в конце концов находит герой романа, – и рассказывает автор своей книге.

Юрий Владимирович Гинзбург , Юрий Гинзбург

Биографии и Мемуары / Документальное18+

Юрий Гинзбург

40 градусов в тени

– Как же вы едете в Израиль, там же 40 градусов в тени!

– Так не стойте в тени.

© Гинзбург Ю., 2020

© Siripong Jitchum, иллюстрация к обложке, 2020

© ООО «1000 бестселлеоов». 2020

Предисловие

Л. Н. Толстой однажды сказал: «Мне кажется, что со временем вообще перестанут выдумывать художественные произведения. Будет совестно сочинять про какого-то вымышленного Ивана Ивановича или Марью Петровну. Писатели… будут не сочинять, а только рассказывать значительное и интересное, что им случилось наблюдать в жизни».

Почему я написал эту книгу? Всё дальше и дальше от нас уходит двадцатый век, и всё меньше и меньше становится свидетелей той эпохи. Я родился в СССР в 1941 году и прожил там первые две трети жизни. Мне удалось застать в живых участников Великой Октябрьской революции, финской войны, Великой Отечественной войны и лично получить от них информацию об этих событиях.

Далее мне уже самому пришлось пережить смерть Сталина, переходный маленковско-булганинский период, оттепель Хрущева, брежневский застой, андроповщину, ракетно-космический расцвет, целину, покорение Енисея, горбачевскую перестройку и многое другое. Причем я жил не в относительно благополучных Москве и Ленинграде, а в самом что ни на есть провинциальном индустриальном городе Челябинске на Южном Урале. Во время жизни в СССР я побывал и поработал во всех концах великой советской страны – от Дальнего Востока и Чукотки до Балтийского моря и пустыни Кара-Кум.

Далее я пережил эмиграцию в Израиль – одно из явлений истории двадцатого века, до сих пор не получившего рационального объяснения, несмотря на множество публикаций и толкований. Никто не может исчерпывающе объяснить, почему в 1990–1991 годах полмиллиона советских высокообразованных профессионалов, которым ничего не угрожало, бросили абсолютно всё свое имущество, работу, культуру, страну и отправились в маленькое восточное государство, где первое время оказались в положении экономических рабов или военнопленных, захваченных вражеской армией. Во время жизни в Израиле я посетил и поработал в нескольких десятках стран, включая почти все европейские страны, страны Юго-Восточной Азии и Северной Америки.

Также в Израиле я наблюдал практическую аннигиляцию уникальной социальной прослойки, символизирующей лучшую часть советского еврейства, – инженерного корпуса, во многом благодаря которому в СССР была создана мощная промышленность и разнообразные виды вооружений.

Конечно, главной задачей этой книги является описание эпохи и обстоятельств, в которых проходила моя жизнь, а не моей жизни лично как таковой. Естественно, что любая эпоха не может быть полноценно описана без раскрытия конкретной политической, экономической и культурной обстановки, ей присущей. Поэтому книга насыщена описаниями культурных и бытовых особенностей, включая состояние техники, с которой соприкасаются обычные люди в быту и жизни, географию и достопримечательности мест, которые я посещал.

Почти все эпизоды романа являются достоверным описанием моей биографии, а действующие персонажи являются реальными людьми, только с измененными именами (кроме здравствующих или покойных известных публичных деятелей), всякие совпадения тут случайны. Исключение составляют в основном некоторые амурные похождения, а, главное, также фрагмент, помещенный в конце произведения и связанный с разработкой городской крылатой ракеты, которые являются художественным вымыслом.

Принятые сокращения

Изрус – эмигрант (репатриант) из СССР после 1989 года

Смотрэм – смотрящий эмиссар – министр в израильском правительстве

Досидник – министр в израильском правительстве

Депмин – депутат-министр

Магриб – житель Израиля, выходец из азиатских или африканских стран

Экраб – экономический раб

Пракси – практический сионизм – идеология и практика в современном Израиле

Сиболт – сионистский болтун

Коммент-эр – комментарий для эрудитов

Фалпат – фалафельный патриот (аналогично российскому «квасной патриот»)

Пролог

Служебный телефон на вилле руководителя ШАБАКа зазвонил 5:30 утра в субботу


Коммент-эр: ШАБАК, или Шин-бет (аббревиатура Шерут ха-Битахон ха-Клалиб, ивр.) – Общая служба безопасности Израиля, деятельность которой направлена на контрразведку и обеспечение внутренней безопасности страны. ШАБАК подчиняется премьер-министру.


Ни страна, в которой это происходило, ни должность абонента отнюдь не располагали к большому удивлению временем звонка, которое, однако, наталкивало на серьезность побудительных причин. Звонил начальник полиции Тель-Авивского округа:

– У нас ЧП, взрыв на площади Рабина в Тель-Авиве.

Реакция главы ШАБАКа была абсолютно адекватной реакции любого израильтянина:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное