40 градусов в тени

Гриша подарил Игорю настоящую офицерскую полевую сумку из натуральной кожи, и профессор чрезвычайно гордился этой сумкой и щеголял ею уже в свой первый школьный день. Учеба давалась ему без труда, и первые два года пролетели совершенно незаметно. Поскольку школа была передовой, изучение английского языка начиналось с третьего класса, в это же время появилось и несколько других учителей вместо одной учительницы, которая была первые два года. Школы того времени отличались тем, что в них был высокий процент учителей-мужчин, преимущественно демобилизованных офицеров. Так, английский язык у Игоря в классе преподавал высокий плечистый блондин лет сорока Владимир Иванович Цветков по прозвищу Стоптокинг[8]. Его красивое лицо было изуродовано несколькими страшными шрамами. Позже ученики узнали, что во время войны он служил в Смерше и был в немецком плену.

Математику, например, преподавал Иван Николаевич Спиридонов – высокий худой мужчина с обгоревшими правой щекой и шеей – бывший командир батальона Уральского добровольческого танкового корпуса. Позже, уже в другой школе, в 8—10 классах математику преподавал толстенький лысенький мужчина из шанхайцев-харбинцев. В связи с низкой зарплатой он подрабатывал регентом в церковном хоре единственной в Челябинске православной церкви.

Коммент-эр: Уральский добровольческий танковый корпус был сформирован в 1943 году и оснащен оружием и техникой, изготовленными трудящимися Свердловской, Челябинской и Молотовской областей (ныне – Пермский край). Личный состав также был набран из добровольцев Урала. Специально для корпуса в Златоусте была выпущена серия финских ножей с черными рукоятками, за что немцы называли его «Шварцмессер панцер дивизион».

Предметом гордости профессора в третьем классе служили торбаса (сапоги из шкуры с ног северного оленя), однажды привезенные Гришей из поездки на Север. Игорь с удовольствием и гордостью носил эти торбаса несколько лет.

Вообще, начиная с третьего класса до окончания института и еще года три после этого, профессор постоянно был увлечен разными хобби (конечно, тогда этого слова не было), заполняющими до отказа всё его время. В течение всех школьных и институтских лет и несколько в меньшей степени позже таким хобби было чтение. Двоюродная сестра Игоря Люба работала преподавателем английского языка в школе и была очень эрудированной и начитанной женщиной. Своих детей у нее с Гришей не было, и весь свой педагогический потенциал в части эстетико-лингвистического воспитания она сосредоточила на Игоре. Надо сказать, что в первое послевоенное время была противоречивая обстановка по части чтения литературы. С одной стороны, ситуация этому способствовала: бытовых телевизоров было крайне мало, фильмов шло мало, парки и разные аттракционы были малодоступны. И что было делать интеллигентному мальчику длинными уральскими зимами? С другой стороны, достать интересную книгу было непросто: библиотек было мало, они были заполнены литературой, одобренной партией и лично товарищем Сталиным, и бесчисленное количество авторов были запрещены. Для Игоря этот баланс нарушался одним обстоятельством: в коридоре у Любы с Гришей стоял – видимо, еще дореволюционный – книжный шкаф. Размеры шкафа были таковы, что в нем, скорее всего, раньше находилась типография, где печатали газету «Искра».

Откуда шкаф попал в коридор – никому не было известно. Скорее всего, к этому был причастен папа Любы – дядя Яша, который в двадцатые годы был нэпманом и слыл очень хозяйственным человеком. Однако он отказывался признаваться. Он же во многом был причастен к содержимому шкафа, который был набит до отказа подписными изданиями.