50 знаменитых бизнесменов XIX – начала XX в.

Поначалу горняки отказывались его использовать. Но после того как рекламные испытания на немецких шахтах подтвердили хорошие качества этого взрывчатого вещества, оно было запатентовано в 1876 г. сначала в Англии, а потом и в Швеции. В первый год Нобель произвел и продал 11 тонн нового продукта, а через 7 лет уровень продаж поднялся до 3 тыс. тонн. Чтобы продвинуть динамит на потребительский рынок, Альфред превратился в коммивояжера или, как его называли современники, в «самого прославленного европейского бродягу».

Его деловая активность не знала границ: «Моя родина везде, где я действую, а действую я везде». Он построил заводы в Норвегии, Германии, Финляндии, Франции, США, Испании, Португалии, Венгрии и других странах. Особенно большим было предприятие в Шотландии, производившее ежегодно около 2,5 тыс. тонн взрывчатки. Говорят, что на его открытии Альфред Нобель пошутил: «Итак, господа, я построил завод, обреченный на успех, так как даже самые халатные директора не смогут его разорить». На этом предприятии А. Нобель ввел суровые ограничения, которые должны были предупреждать любые возможные случаи непроизвольных взрывов. От рабочих он требовал железной дисциплины, абсолютного подчинения распорядку и технике безопасности. Однако у него никогда не было ни одного случая социального конфликта или возмущений персонала.

Тем временем бизнес Нобеля продолжал расширяться. Но ему все меньше нравилась роль торгового агента и делового человека. Он желал уединиться в своей лаборатории и заняться научными изысканиями, чтобы выпустить на рынок новое взрывчатое вещество. Изобретатель бился над получением такого материала, который бы не ухудшал взрывные свойства нитроглицерина. Вскоре он запатентовал свое открытие, которое назвал пластичным динамитом. Затем Альфред перебрался в более просторную лабораторию в небольшом французском городке Севран. Именно здесь в 1887 г. он изобрел еще один новый продукт — баллистит, или «взрывчатый порох Нобеля».

Однако баллистит принес «динамитному королю» не только коммерческий успех, но и немало неприятностей. И первой из них стало обвинение его в шпионаже. Дело в том, что по соседству с французской лабораторией Нобеля находился завод, на котором производился бездымный порох. И шведского изобретателя обвинили в том, что он выбрал это место не столько для проведения собственных исследований, сколько для того, чтобы получить сведения о засекреченных разработках местных ученых. Еще одна скандальная история была связана с сооружением Панамского канала. И хотя спекуляции на поставках динамита для его строительства осуществлял французский компаньон Нобеля Поль Барб, имя и репутация самого хозяина предприятий были скомпрометированы. Против Барба выдвинули серьезное обвинение, но он в 1890 г. умер, и тогда виновным в растрате 4,6 млн франков был объявлен Нобель, положение которого во Франции сразу стало незавидным. Пресса подняла небывалый шум, завод в Онфлёре закрыли, склад баллистита опечатали, а самого «виновника» заключили в тюрьму. Ему пришлось вступить в борьбу с «нечестными и несправедливыми судьями», полицией и налоговиками. Поняв, что вряд ли из нее он выйдет победителем, Нобель вынужден был покинуть Францию.

Но предпринимателя беспокоили не столько обвинения, сколько понесенные в связи с ними финансовые потери. Чтобы привлечь новые средства, Альфред прибегнул к выпуску облигаций. Наряду с этим он заново сформировал совет директоров, очистив его от сообщников Барба. Однако бесконечные препятствия изматывали уже немолодого Нобеля, и он все чаще приходил в отчаяние и устало признавался: «Меня уже тошнит от всех этих историй со взрывчатыми веществами. Я непрестанно сталкиваюсь с катастрофами, ограничительными законами, с бюрократической волокитой, педантами и прочим отребьем… Больше всего мне хочется удалиться от дел, от любых дел. Денежная сторона дела, как правило, оставляет меня равнодушным…»

Однако к высказываниям подобного рода не стоит относиться однозначно. В частности, его слова о том, что он равнодушно относится к денежной стороне дела, вовсе не означали полного безразличия к ней, ведь Нобель был талантливым финансистом. То же самое можно сказать и о его отношении к коммерческим делам. Здесь нельзя быть полностью уверенным в том, на самом ли деле он не любил заниматься ими или только делал вид, что они его не интересуют, чтобы создать о себе легенду. Впоследствии его биографы писали: «Если Нобель и был заинтересован в чьем-то мнении о нем, то прежде всего речь должна идти о мнении потомков. Он хотел, чтобы его имя помнили и после его смерти. Прекрасным доказательством тому может служить учреждение Нобелевской премии. Образ “финансиста не по собственной воле” в интерпретации Нобеля выглядит не совсем естественно, как, впрочем, и образ “торговца оружием, ратующего за мир”. В личности Нобеля, в ее многочисленных проявлениях легко обнаруживается причудливое смешение искренности и позерства, мечты и прагматизма, щедрости и эгоизма, которое свойственно неуравновешенным людям вроде Нобеля».