50 знаменитых скандалов

Этот вопрос несколько прояснила следственная группа. Было высказано предположение, что кражи осуществлялись разными группами людей. Например, в ходе расследования всплыла информация о том, что за месяц до обнаружения пропажи экспонатов в запаснике помогали наводить порядок сотрудники одного из петербургских институтов. Они-то и могли польститься на мелкие безделушки, достаточно ценные для какого-нибудь студиозуса, но слишком малозначимые для самого Эрмитажа, чтобы поднимать шум по поводу их исчезновения.

Итак, дирекция музея полагает, что экспонаты из хранилища «уводились» на протяжении шести-восьми лет. Однако в ГУВД Петербурга к этим цифрам подошли скептически. Следователи полагают, что пропавшие ценности могли быть похищены еще 30 лет назад, однако обнаружилось это только сейчас. Ознакомившись с состоянием дел музея и системой контроля за ценностями, специалисты заявили: с 70-х годов прошлого века полная ревизия собрания не проводилась, а происходили только плановые проверки, не позволяющие вовремя выявить недостачу. При этом любой желающий мог получить информацию о ценности произведений, попавших в общедоступные каталоги. То есть данное хищение вполне могло носить «заказной» характер, и его заказчиком мог быть как российский, так и зарубежный частный коллекционер. Причем маловероятно, что все экспонаты прибрало к рукам одно лицо, а значит, шансы отыскать все пропавшие вещи ничтожно малы. Многие из раритетов уже давно могут находиться в частных собраниях за рубежом, и извлечь их оттуда даже при помощи Интерпола будет практически невозможно. Тем не менее, были оповещены все подразделения милиции, таможня, стали тщательно досматриваться пассажиры и грузы в машинах.

Сотрудников отдела, в котором произошло хищение, конечно, финансово наказали, всем прочим работникам Эрмитажа изрядно попортили нервы, сам Пиотровский получил выговор — уже третий. Но что это дало? Ведь если быть абсолютно беспристрастным, ни один из музеев мира не застрахован от подобных происшествий. Даже ультрасовременные системы безопасности и контроля подчас не способны учитывать банальный «человеческий фактор» и расторопность музейных воров, уровень информированности и технического оснащения которых зачастую опережает возможности служб безопасности музейных объектов и органов правопорядка.

Поскольку следователи и дирекция музея с самого начала подозревали в причастности к краже кого-то из своих (на это указывал масштаб хищения и длительность аферы), известие о том, что среди задержанных ГУВД Петербурга лиц оказались и родственники покойной Ларисы Завадской, можно сказать, мало кого удивило.

7 августа 2006 года суд Петербурга избрал арест мерой пресечения подозреваемому в хищении музейных экспонатов 54-летнему Николаю Завадскому-старшему, вдовцу хранительницы. Преподаватель истории Государственного университета физкультуры им. Лесгафта был впервые вызван на допрос спустя неделю после возбуждения уголовного дела. Арестовали же его по обвинению собственно в краже. Правда, витают слухи, что Завадский оформил явку с повинной. Сначала он признавался только в том, что относил переданные ему предметы в петербургские ломбарды — и не больше. Затем всплыли другие обстоятельства. Вдовец признался, что прекрасно был осведомлен о музейном происхождении более чем 50 (!) предметов, которые он в течение нескольких лет исправно относил в ломбарды. Следственные органы обнаружили у Завадского более 100 квитанций, которые подтверждают прием от него ломбардами ювелирных изделий. Жулик подтвердил: он имел отношение к сбыту раритетов еще с конца 1990-х годов.

7 августа Куйбышевский суд выдал санкцию на арест по подозрению в причастности к краже ювелирных изделий из Русского отдела музея также специализировавшегося на иконах петербургского антиквара Максима Шепеля. При обыске у него обнаружили одну из пропавших икон. 38-летний Шепель, будучи членом Ассоциации антикваров, зарабатывал в основном на перепродаже: он скупал ценности в Питере, а продавал их московским коллекционерам.

Председатель Ассоциации А. Горбунов был просто ошарашен, поскольку, по его словам, Шепель был бы последним, на кого могло пасть подозрение в причастности к краже из Эрмитажа. Он в течение нескольких лет являлся членом Ассоциации и ни разу не запятнал свою репутацию, ни разу не был прямо или косвенно замешанн в какой-либо некрасивой истории.

Собственно, за решетку Шепель угодил сразу по двум причинам. На него, как на один из каналов сбыта краденого, указал Завадский-старший; к тому же оказалось, что потир, который обнаружился в «Ортодокс Антик», сдал на комиссию. именно этот «безупречный» антиквар.