7Я

– После доработки клона, меня выставили на продажу, как ненужный хлам. Мне было наплевать, что произойдет дальше. Стоил я недорого. Всего пятьдесят тысяч реал за живого человека. Самым ожидаемым вариантом развития событий была продажа небольшой бандитской группировке, которые разобрали бы меня по частям и распродали по бешеным ценам. Взгляните – голова сына семьи Фукусима! Всего один миллион реал! Предложений было бы много. Подумать только, моя голова могла бы в руках бунтарей спровоцировать восстание против корпорации. Мне было уже наплевать на всё. Моя жизнь была полностью в руках родителей в прямом смысле слова… Перед продажей мне вживили в сердце чип, которым можно управлять особым пультом. Если бы я попытался сбежать, одно нажатие – мое сердце остановилось бы навечно. Если бы не Стью, с моей головой спокойно можно было бы играть в футбол. Стью купил меня у родителей и деактивировал чип. Мне очень сильно повезло, в Немезисе мало людей могут заплатить за свободу неизвестного человека. Родители до сих пор думают, что меня давно убили. На самом деле я для них был мертв с самого начала, точнее, не был живым.

– Рокуро, можно вопрос?

– Задавай.

– Почему ты после всего этого носишь фамилию своей семьи?

– Фамилия никогда не была для меня чем-то важным, но изредка задумывался о том, чтобы сменить на другую.

– Так почему не поменяешь?

– Мне нравится «Фукусима». В переводе с японского – счастье и удача. Только благодаря удаче я жив. И эта сережка. Ее Стью сделал сам. Ему она не особо понравилась, так что решил подарить мне. С детства любил играть в настольные игры только ради кубиков. Ведь если подумать: права и шансы на победу равны только тогда, когда у каждого единое оружие – случайное развитие событий. Кубик – беспристрастный судья. Но все-таки враг чаще бывает быстрее, выше, сильнее. Нельзя полностью отдавать волю случаю.

– Помню, когда мы с Рокуро стали хорошо общаться, я спросил: «Что лучше, удача или мастерство?». Рокуро ответил, что будь ты хоть самым метким стрелком в мире, случайно выронишь пушку из рук – и ты труп.

– Да. Было дело. Но сейчас я думаю по-другому.

– Боже, это просто невероятная история, для полного счастья не хватает, чтобы Ганс был инопланетным агентом.

– Конечно, ничего такого я не скрывал, но кое-что могу рассказать.

– А ты когда опьянеть успел?

– А ну тихо! Не перебивай!

– Теперь то он не такой вежливый, ха-ха.

– Расскажи что хотел, а потом я задам тебе вопрос, на который ты обязан будешь ответить честно, идет?

– Да как хочешь, а потом я еще ваши портреты нарисую!

– Ну давай, интересно будет увидеть.

– Даже пьяным ты хорошо говоришь по-русски. Я это говорю, потому что не вижу на виске анализатор речи.

– Ничего удивительного. Будь вы в Ла Тур Нуаре, заметили, что каждый второй говорит на русском. Большая редкость найти француза, говорящего на своем родном языке. Такое уже было в истории, но ровно наоборот. Умирает французский язык, но сама Франция скоро утонет в пепле. Многие сбегают оттуда в Руберж, потому что тут самый стабильный Купол.

– Ты тоже сбежал по этой причине?

– Стыдно признаться, но я испугался угроз одного псевдо модельера.

– Так вот как ты попал в руки Желтой Мафии.

– Я могу рассказать об этом подробнее.

– Думаю, ты знаешь больше моего. Давай, Степан.

– Моему отряду поступило задание схватить Ганса Дюрана, но цель задания не была ясна. Кажется, отец был хорошим другом твоего врага. Я был очень сильно нагружен делами, но Владимир потребовал всё отложить только ради поимки дизайнера. Кто бы мог подумать, что теперь я буду мирно сидеть с ним за одним столом.

– Жизнь непредсказуема. Этому научила меня старшая сестра. Сейчас она живет спокойной жизнью, преподает детям изобразительное искусство. Она научила меня многому, но самая важная фраза: «Делай что захочешь, и не будет стыдно. Если прыгнешь, обязательно отскочишь». После этого я перестал бояться показывать людям свое творчество и просто шел наперекор всем «художникам». Многие знают мое имя, но в основном вспоминают с клеветой и ярлыками, которые навесили ненавистники. Но все же, вы, Олеся, не верили слепо в мою дурную славу. Вам ведь нравились некоторые мои работы, я угадал?

– Да, Ганс, ты прав. В наше время тяжело довериться чужому мнению. Слово стало стоить так мало… В коридоре я сильно испугалась, но точно понимала, что вы честные люди. Даже Аппарат Президента, считая нас двоих угрозой, были чисты в своих намерениях. Поэтому сейчас я спокойна рядом с вами.

– Да скажешь тоже.

– Правда, я думаю, вы хорошие люди. И ты, робот. Хоть ты и был сыном главы Желтой Мафии, тебя не назвать плохим человеком, то есть роботом, прости.

– Видишь, Рокуро, меня сначала человеком называют, а ты всё еще смеешься надо мной.

– Что? Я тебя не слышу! Настрой громкость голосового модуля, ты пищишь.

– Когда-нибудь я вырву тебе кадык, чтобы пищал вечно.

– А? Не можешь увеличить громкость? Вот бедняга, может вирусов нахватался.

– Мальчики, не ругайтесь.

– А мы и не ругаемся – с абсолютно чистыми глазами и нейтральным выражением лица в один голос ответили Олесе.