8–9–8

Кстати, автографа Федерико Гарсиа Лорки, великого поэта, обнаружить не удалось, хотя Габриель приложил к поискам недюжинные старания и несколько раз прочесал массив надписей с отцовской лупой в руках. Зато обнаружились другие — не менее интересные, не менее выразительные, чем вырезанные на дереве изображения разбитых сердец. Среди них — экспрессивные проклятия в адрес генерала Франко и «Испанской фаланги»,[15] прейскурант цен на хамон[16] с 1951 по 1956 год, здравицы в честь Махатмы Ганди, две первых строки из песни «Битлз» «Yesterday» с пятью грамматическими ошибками; две первых строки из стихотворения Антонио Мачадо «Поэзия» — с двумя пропущенными запятыми. Признание в любви актрисе Ингрид Бергман, признание в любви актрисе Рите Хейуорт, признание в любви некоей Чус Портильо — самое колоритное из всех. Неизвестная Габриелю Чус сравнивается с лягушкой, несущей прохладу усталой груди возлюбленного в час, когда безжалостно печет солнце. Еще Чус сравнивается с коровой, чьи сосцы полны волшебного молока, и единственное желание возлюбленного — припасть к ним. А также с абиссинской кошкой — из-за вздернутого носика и миндалевидных глаз, которые хочется непрестанно целовать. Рядом с любовными признаниями Чус расположились два рецепта: один — как приготовить настоящий турецкий кофе. Другой — как приготовить настоящий французский буйабес с гребешками, креветками и мидиями, шафран лучше не перекладывать.

Но абсолютное первенство среди надписей держит философское послание из трех слов:

«Я УЖЕ ЗДЕСЬ».

Габриель называет его блуждающим из-за того, что оно то появляется, то исчезает, ловко маскируясь за Франко и Махатмой, за Ингрид, Ритой и Чус и даже за морскими гребешками. «Я уже здесь» можно отнести и к самому Габриелю, вернувшемуся сюда, чтобы дать новую жизнь старому магазину. Он сам клеит обои и шкурит поверхности полок, сам заказывает стекла для двух витрин, потому что старые безнадежно помутнели. Он рад, что табличка CERRADO/ABIERTO сохранилась в неприкосновенности, на ней нужно только обновить краску, позаботиться еще об одной табличке (с часами работы и названием) и перевезти сюда несколько десятков книг из библиотеки. Тех, которые давно прочитаны, не представляют библиографической ценности и с которыми не жалко расстаться. Несколько десятков книг — первый этап, за ним следуют долгие письменные консультации с Фэл и закупка литературы; еще консультации и еще закупка.

На все эти торгово-литературные хлопоты нужны деньги, довольно большое количество денег. Но с тех пор, как Габриель сообщил тетке, что отправляется в самостоятельное плавание и собирается всерьез заняться книжным магазином, на его банковский счет, оставленный отцом, стали поступать определенные суммы. Они приходят с завидной регулярностью — подобно строго регламентированным периодам,

которые имеют пульсары, наблюдающиеся в рентгеновском и гамма-диапазонах. К тому же Фэл, как и любой ученый, во всем придерживается принципа упорядоченности.

Габриель относится к теткиным вливаниям очень аккуратно и старается не брать со счета лишнего, он постоянно помнит о том, чем обязан Фэл.

«Ты можешь отвести несколько полок под букинистический отдел, — советует Фэл в письмах. — Это должно привлечь покупателей».

«Букинистические книги стоят дорого. Мне таких сумм не потянуть», — отвечает Габриель.

«А библиотека твоего отца? Ты ведь уже кое-что взял оттуда».

«Самые простенькие книжки… Те, что можно найти на любом блошином рынке».

«Возьми другие — подороже и поценнее. И навсегда забудь про то, что они вроде бы перешли ко мне, распоряжайся ими по своему собственному усмотрению. Я хочу, чтобы моему любимому племяннику сопутствовала удача».

«Ну хорошо… Если ты в этом уверена…»

«Благословляю тебя, дорогой мой!»

С часами работы не возникает никаких трудностей (они такие же, как и во всех других магазинах, с длинным дневным перерывом на сиесту). Другое дело — название: к нему нужно подойти со всей ответственностью, от него зависит успех всего предприятия. Габриель с самого начала решил, что магазинчик просто обязан называться «Фидель и Че». Это отражает его человеческие и политические симпатии и соответствует его умонастроениям. Единственный скользкий момент — такое название вряд ли понравится Фэл.

Оно совсем ей не понравится.

За долгие годы, прошедшие со дня их знакомства, Габриель хорошо изучил Фэл. Фэл — буржуазка и конченая либералка, в свое время она уехала из страны только потому, что тихо ненавидела дряхлеющего Франко. Она ненавидит и всех других, кто считает себя вождями и призывает народы к революционным выступлениям, а слово «марксизм» считает ругательством не хуже «отсоси мне!». Фэл — сторонница эволюционного пути развития, в ходе которого можно слегка замедлить движение, а то и вовсе свернуть на обочину, в кусты любезной ее сердцу жимолости, и присесть на кожаный дизайнерский диванчик с бокалом кампари в руках.

Отдых еще никому не шел во вред.