8–9–8

Их было пять тысяч или шесть, утверждает Мария-Христина, в противном случае от Соледад остался хотя бы клочок. А так — все было растащено, расхватано, они все подчистили за собой.

Какие муки, должно быть, испытывала бедняжка!

Думать еще и в этом направлении — все равно что губить сердце понапрасну, а в нем никогда не было места и для живой Соледад, что уж говорить о мертвой? Но можно посмотреть на ситуацию и под другим углом: Соледад Санта-Муэрте— бедняжка — 33 несчастья предполагала такое развитие событий. Каждый, кто впускает сонмище крошечных человеческих демонов в свою стеклянную душу, должен быть готов к тому, что стекло рано или поздно треснет и разлетится на миллион осколков. Она наверняка была готова. И тот момент, когда толпа разрывала ее на куски, был наивысшим проявлением ее власти.

Власти над убийцами и их демонами.

Власти над воришками и их демонами.

Власти над мошенниками, сутенерами, проститутками, наркоторговцами, взломщиками сейфов — и их демонами.

Странно, что птицы, змеи, грозовые облака и языки пламени выбрали именно Соледад — ханжу, которая видела гнусность в любых, самых невинных, поступках и проявлениях.

Значит, преступление — не гнусность?

Все остальное — гнусность, а преступление нет.

Книжку об этом не напишешь, говорит Мария-Христина, а если напишешь — никто не станет ее читать. И почему это Соледад отправилась в Мехико, в его бедные, задыхающиеся от пороков кварталы, где культ Санта-Муэрте особенно силен и где индульгенцию от всего можно получить за крошку галетного печенья?

Потому и отправилась.

Как устоять перед культом своего имени?

Ради него улетишь к звездам в другую галактику, не то что в Мехико.

Своей гибелью Соледад избавила от заслуженного наказания, как минимум, шесть тысяч преступников, мужчин, женщин и детей-подростков. Мужчины и женщины постареют, станут сентиментальными и немощными, дети-подростки вырастут и из волчат превратятся в волков; вспомнит ли кто-нибудь из них о последних минутах жизни Санта-Муэрте и о том, что они сотворили с ней? Или все вернется на круги своя и

конфеты

цветы

сигареты и ювелирный лом

галетное печенье

будут нести не земному, из крови и плоти, воплощению Санта-Муэрте, а деревянной или пластиковой кукле в человеческий рост, с черепом вместо лица (что несколько не соответствует реальному положению вещей, череп Соледад был обтянут кожей, как и у любого другого живого существа). Кукла может щеголять в одеяниях, взятых напрокат у настоящей Божьей Матери, а может предстать в образе владелицы борделя или мотоциклистки в серебряном трико. Тридцать три различные копии этой куклы (потрафляющие самым разнообразным вкусам населения) рассредоточатся по Мехико и окрестным штатам; некоторые из них переберутся в соседние страны, а одна обязательно пересечет океан и утвердится в родном Городе Габриеля.

Нельзя думать о людях плохо, хоть они и преступники. Они конечно же никогда не забудут о Санта-Муэрте — не деревянной, а живой и теплой. Каждый, до скончания века, сохранит маленькую ее частицу, захваченную с боем: волос, зуб, кусочек кожи, крупица песка из почек, обломок кости. Все это будет спрятано в медальонах, вправлено в перстни из золота и серебра, все это будет храниться в деревянных ящичках, похожих на хьюмидоры, только размером поменьше. Все это будет завернуто в чистые холщовые тряпочки, кисеты, кожаные кошельки. Все это будет рассовано по табакеркам и музыкальным шкатулкам, по жестяным коробкам из-под леденцов и чая. «Амулет» — именно такое название получат существующие автономно волосы, зубы, кусочки кожи и обломки костей. С течением жизни сентиментальные мужчины и женщины умрут, а у волков народятся волчата — и амулеты перейдут к ним.

Заступничества Санта-Муэрте больше не понадобится, эту роль и возьмут на себя амулеты.

То, что прилагается к амулетам: слухи об их невиданной силе и о том, что их обладатель всегда сможет выйти сухим из воды; любое совершенное им бесчинство останется безнаказанным, а преступление, каким бы тяжким оно ни было, не будет замечено. И это уже не только слухи-птицы и слухи-змеи; перечень живых существ, их олицетворяющих, расширится до невозможности и включит в себя таких экзотических особей, как

тапир, вомбат, бандикут и ящерица-гологлаз.

Что же касается слухов — природных явлений, то и они пополнятся тоже: к воде и огню прибавятся пар и лед,

так что следующее земное воплощение Санта-Муэрте возобладает еще большей властью над людьми, чем предыдущее. Быть может, именно ему поверит Птицелов — если окажется поблизости, в бедных кварталах Мехико или каких-нибудь других кварталах, где преобладает католицизм, причудливо смешанный с традиционными местными верованиями; где позвякивает мелочь, где пахнет нечистотами и цветами, нечистотами и шоколадом, нечистотами и сигаретным дымом?..

О чем бы ни размышлял Габриель, он все равно возвращается к Птицелову, вот проклятье!..

Все из-за времени года.