#8-Дань Псам

Но что делает Зорди со всеми этими плоскими камнями? Что за непонятный рисунок выкладывает на темной глинистой почве? Под камнями ничего не растет, не так ли? Нет, она приносит плодородный слой в жертву. Но чему? Он не знает. И знает, что может никогда не узнать. Однако деловитость Зорди представляет собой вызывающее нарушение правил, и ему придется с этим разобраться. Скоро.

А сегодня он забьет до смерти человека. Он возбужден… но и холоден. Мухи жужжат в голове, звук нарастает подобно волне, тысячами ледяных ножек копошится в черепе. Он это сделает, как пить дать… значит, жену не побьет. Сегодня - точно; может быть, через несколько дней, неделю - другую… поглядим, как пойдут дела. Поступай просто, не давай мухам угнездиться - вот и весь секрет. Секрет, как оставаться в здравом уме.

Обрубки искалеченных пальцев горят огнем нетерпения.

Ну зачем вообще ему думать? Вот лицо, вот глаза, вот суровая линия рта. Все признаки человека, мужчины. Когда за глухим фасадом нет ничего, остается лишь доказывать себе, что ты мужчина. Снова и снова. Ночь за ночью.

Потому что так поступают все люди искусства.

Зорди думает о многих вещах, но все они не особенно важны - или так она сказала бы, принужденная к исповеди (разумеется, нет никого, кто смог бы бросить ей вызов, потребовать самоизучения, что очень хорошо). Она будет порхать по саду, словно лист, сдуваемый ветром в волны ленивой, медленной реки.

Она думает о свободе. Она думает о том, как разум может обратиться в камень, стать прочным и неподвижным перед ликом любого невыносимого давления. О том, как течет пыль - неощутимо, как шепот, незаметно для всех. Она думает о холодных, отполированных поверхностях каменных плит, гладких как воск, о том, как солнце отражается в них мягким и мутно-белым, совсем не болезненным для глаз. Вспоминает, как муж говорил во сне, изливался словами, словно державшая их плотина бодрствования разрушилась, и хлынули наружу сказания о богах и обещания, призывы и жажда крови, боль искалеченных рук и боль тех, кого уродовали эти руки.

Она замечает бабочек, танцующих над зеленой грядкой слева, почти на расстоянии вытянутой руки, если он захочет вытянуть запачканную грязью руку - но тут эти оранжевокрылые сильфиды улетают, хотя она не угрожала им. Увы, жизнь непредсказуема, и опасность может принимать личину мирного спокойствия.

Колени болят, и мысли ее не содержат ни грана ожиданий - никакого намека на костяк реальности, поджидающей ее в грядущем. Никакого намека - хотя она и выкладывает камень за камнем в узор. Это все вовне, видите ли. Вовне.

***

Клерк в конторе Гильдии Кузнецов никогда не пользовался молотом и щипцами. Его работа не требовала вздувшихся мышц, дубовых ног, мощного размаха; никогда жгучий пот не лился ему в глаза, никогда жар не опалял волос на руках. Поэтому перед лицом простого кузнеца клерк так и светился силой.

Удовольствие можно было различить в тощих, поджатых, опущенных по углам губах, в водянистых глазках, так и шныряющих по сторонам; в бледных руках, ухвативших стило словно ассасин - кинжал. Весь покрытый пятнами чернил, он восседал за широкой стойкой, разделявшей комнату напополам и словно отделявшей от мира богатства и райские блаженства, которые обещало членство в Гильдии полноценным членам.

Толстяк помаргивал. Баратолу Мекхару хотелось перелезть через стойку, поднять клерка и переломить пополам. Еще и еще раз, пока на грязной стойке не останется лишь кучка обломков с вонзенным сверху стило - так втыкают меч в могильник воина.

Мысли приносили Баратолу мрачное удовлетворение. Клерк качал и качал головой.

- Это просто, даже для такого как вы. Гильдия требует ручательств, а именно покровительства аккредитованного члена Гильдии. Без него ваши деньги - всего лишь шлак. - Он улыбнулся, сумев так ловко подколоть кузнеца.

- Я недавно в Даруджистане, - снова сказал Баратол. - Подобное покровительство невозможно.

- Да уж.

- Насчет ученичества…

- Тоже невозможно. Вы сказали, что уже давно в кузнецах, и я не оспариваю ваши слова - все доказательства очевидны. Разумеется, это делает вас сверхквалифицированным. Да и староваты вы для ученика.

- Если я не могу учиться, как найти покровителя?

Улыбка на устах, качание головы. Ладони поднялись: - Вы же понимаете, не я сочиняю законы.

- Могу я поговорить с одним из тех, кто сочиняет подобные законы?

- С кузнецом? Нет, увы, они заняты в кузницах, как и подобает мас…

- Я мог бы посетить их на рабочем месте. Вы можете указать адрес ближайшего?

- Ни в коем случае. Мне доверили обязанности управления Гильдией. Если я совершу нечто подобное, меня ждет отстранение от работы. Неужели вы обремените себя такой виной?

- Думаю, я смогу жить с такой виной.

Лицо клерка отвердело. - Благородный характер - важнейшее качество, подобающее члену Гильдии.

- Важнее покровительства?

- Это баланс добродетелей, сир. Извините, я сегодня очень занят…

- Вы спали, когда я пришел.

- Вам могло так показаться.

- Мне показалось? потому что так оно и было.