#8-Дань Псам

- Нужда. Вершина и крест и точка опоры и сердце. Он выбрал тебя. Я выбрал тебя! Нужда! Или мы все потеряны, мы все потеряны, все потеряны. Вернись. Где же ты где ты и где ты? Ложись как раньше, рукой вверх, подставь запястье - и край глаза…

- Я сказал, нет! Подойди еще раз, Кедаспела, и я выдавлю из тебя жизнь. Клянусь! Я размозжу твою шею. Или пальцы переломаю, каждый клятый палец!

Лежавший на животе Кедаспела отдернул руки, спрятал под грудью. В глазницах сверкнуло негодование, хотя они и были пусты. - Ты не должен этого делать, не должен этого. Я почти закончил с тобой. Видел, что твой разум улетучился, оставив мне плоть - все, что нужно, все, что было нужно и еще нужно, неужели не понимаешь?

Дич отполз еще дальше, далеко от хватки Тисте Анди. Перевернулся и спрятался между двух туш демонов (оба мерзко заерзали под его тяжестью). - Не подползай ближе, - прошипел он.

- Я должен тебя убедить. Я позвал Драконуса. Позвал его. Будут опасности, они всегда приходят с Драконусом. Но я позвал его, позвал его.

Дич осторожно опустился на спину. Он знал, что всему приходит конец. Всякий раз, когда его разум будет слабеть, стремясь к забвению, безумный художник сможет подползти и продолжить работу. “Ну и что? Почему я так беспокоюсь? Тело все равно уже разрушено. Если Кедаспеле угодно… нет, это все, что осталось!”

- Сколь многие были рады, - бормотал Тисте Анди, - понять, что стали чем-то большим, чем были прежде. Это вопрос жертвенности, и я знаю о ней все, что можно знать, да, знаю все, что можно знать. И, - добавил он, почти неслышно, - есть еще многое, еще многое. Спасение…

- Ты же не серьезно.

- Не совсем ложь, да, не совсем ложь, друг мой. Не совсем ложь. А истина, ну, истина никогда так не верна, как ты думал, а если верна, то не надолго, не надолго, не надолго.

Дич смотрел в гнилое небо, на вспышки серебра в том, что казалось клубами серых туч. Все вокруг казалось неизбежным; что-то всегда нависало на самом краю зрения. Ум его охватило странное чувство: как будто вот-вот сообщат ужасную новость о том, что он поражен неподдающейся целителям болезнью. Он понимает, что ужас неизбежен, но подробности неизвестны и все, что можно сделать - ждать. Жить на бесконечной грани ожидания ужасной, бесчеловечной вести.

Если у сущего так много граней, почему преобладают горе и боль? Почему эти мрачные силы гораздо могущественнее радости, любви и простого сочувствия? И, если смириться с этим, можно ли найти во всей вселенной приемлемый выход? Мы поднимаем щит, чтобы ободрить окружающих, но душа корчится за щитом, она вовсе не готова стоять перед катастрофой - в особенности личной катастрофой.

Он вдруг бешено возненавидел суету жизни.

Кедаспела то подползал ближе, то соскальзывал, теряя полученное неимоверными усилиями преимущество; его попытки быть скрытным казались жалкими, почти комическими. “Кровь и чернила, чернила и кровь, Кедаспела? Физическое и духовное выказывают истины друг друга.

Я сверну тебе шею, клянусь”.

Он уловил движение, услышал тихие стоны; и тут же некто склонился над ним. Дич открыл глаза. - Да, - усмехнулся он, - тебя призвали.

- Сколько же битв ты готов проиграть, колдун?

Вопрос вызвал раздражение, но на это Драконус и рассчитывал. - Так или иначе мне конец, правильно?

Драконус протянул руку и вытащил Дича из щели между демонами, грубо швырнул животом вниз - непростое дело, ведь Дич был здоровяком… но сила рук заставила его ощутить себя ребенком.

- Что ты делаешь? - спросил Дич, когда Драконус охватил руками его голову, уперся пальцами в края челюсти.

Он попытался отдернуть голову, вырваться из крепкого захвата, но не сумел.

Внезапный рывок. Что-то сломалось в шее, хруст отозвался в основании черепа… краткая вспышка, не успевшая стать болью… и ничего.

- Что ты сделал?!

- Не то решение, которое я предпочел бы, - сказал сверху Драконус. - Но было очевидно, что одними аргументами тебя к сотрудничеству не принудить.

Дич не ощущал тела. Ничего, ничего ниже шеи. “Он сломал ее - мою шею, отделил спинной мозг. Он… Боги ! Боги!!” - Пусть тебя постигнут муки, Старший Бог. Вечные муки, агония души. Смерть всех мечтаний, горе нескончаемое всему роду - пусть и они познают отчаяние, нищету - все вы…

- Ох, тише, Дич. Нет времени на пустяки.

Картина перед глазами Дича бешено закрутилась, ибо Драконус тащил его назад, туда, где он лежал, туда, где он нужен Кедаспеле. “Вершина, крест, сердце и так далее. Теперь я твой, Анди.

О да, я не принял тебя всерьез, как угрозу, и посмотри на меня теперь. Верно, дважды верно ты скажешь: Дич никогда не учится. Не понимает угроз. И рисков. Ничего не понимает, ничего! насчет тварей вроде Драконуса. Или Аномандера Рейка. Насчет любого, способного сделать то, что нужно сделать”.

- Не шевели лицом, - шепнул Кедаспела на ухо. - Я не хочу тебя ослепить, не хочу ослепить. Ты не захотел бы ослепнуть, поверь мне, не захотел бы ослепнуть. Не дергайся, это очень важно, очень очень очень важно и еще важнее.