#8-Дань Псам

- Окрал - название равнинного медведя, но это был не он - слишком большой, ноги слишком длинные…

- Не хотел бы я, - вмешался Карса, - стать целью охоты этого зверя. Даже на коне. Тварь создана, чтобы загонять добычу.

- Однако он не охотился.

- Не знаю, что он хотел сделать. - Карса не спеша потянулся. - Но рад, что передумал.

- В вас, - сказала Семар Дев, - он не уловил страха. Одно это могло вызвать нерешительность. - Голос ее прозвучал резко, она с трудом выплевывала слова. Непонятно, почему она так рассердилась. Может быть, всего лишь отзвуки страха - страха, который не один из невежливых спутников не разделил с ней. Они заставили ее чувствовать себя… крошечной.

Скиталец задумчиво взирал на нее. Семар захотелось зарычать. Он же заговорил спокойным тоном: - Старые боги войны возвращаются.

- Войны? Боги войны? Это же был Фенер, не так ли? Вепрь…

- Фенер, Тогг, Фандерай, Трич и, - он дернул плечом, - Денек Окрал - кто способен сказать, сколько их всего? Могу вообразить, что они восставали в зависимости от окружения, от поклонников - кого из зверей считали высшим хищником, самым диким и…

- Но не они высшие, - бросил Карса. - Этот титул принадлежит нам, двуногим охотникам, ясноглазым убийцам.

Скиталец не отрывал взора от Семар Дев. - Дикость зверя отражала дикость душ поклонников. Война - вот что их объединяло. Вепри, тигры, волки - они не ведают страха.

- Не вызвано ли это падением Фенера? - спросила Семар. - Все жуткие, давно забытые выползли, чтобы подраться над добычей? И при чем тут медведь?

- Этот медведь, - сказал Скиталец, - был богом.

Карса плюнул в огонь. - Не удивляюсь, что прежде таких не видел.

- Когда-то они существовали. Они правили этими равнинами, пока не пропала добыча и они не умерли. Так исчезли многие гордые существа.

- Бог должен был последовать за ними, - сказал Карса. - Слишком много лиц для войны.

Семар Дев буркнула: - Какое смирение.

Карса вгляделся в нее через костер и осклабился - безумная татуировка, казалось, лопается на его лице, открывая широкие щели. - Нужно лишь одно.

“Твое. Да, Тоблакай, я отлично тебя понимаю”. - Я боюсь лишь одного, - ответила она. - Что, когда ты покончишь с цивилизацией, окажется, что как властелин ты ничем не лучше тобой повергнутых. Что ты найдешь последний оставшийся трон и плюхнешься на него, и обнаружишь, что он тебе вполне по заду.

- Пустой страх, Ведьма, - отозвался Карса. - Я не оставлю себе трона - я разобью их все. И, если в конце я окажусь единственным живущим в мире - вот тогда я буду доволен.

- Как насчет твоего народа?

- Я слишком долго слушал шепотки Байрота Гилда и Делюма Торда. Наши пути - чуть более неуклюжая версия путей иных народов, их любви к излишествам, их готовности хватать всякую вещь, словно она им принадлежит, словно для полноты обладания ее нужно уничтожить. - Он оскалил зубы. - Мы думаем так же, только медленнее. Менее… эффективно. Ты любишь толковать о прогрессе, Семар Дев, но прогресс вовсе не таков. Это не орудия, изготовленные нашими руками - твоими, моими или руками Скитальца. Это не способность вершить свою судьбу. Почему? Потому что настоящей власти у нас нет. Ни над твоими машинами, Ведьма, ни над сотнями тысяч впряженных в них рабов. Даже если у нас в руках бич.

Теперь Скиталец чуть повернулся и всматривался с прежним напряженным интересом уже в Тоблакая. - Но что такое, - спросил он, - прогресс в твоем понимании, Карса Орлонг?

Тоблакай указал на ночное небо: - Движения звезд, падения и восходы луны. День, ночь, рождение, смерть… прогресс - это шествие реальности. Мы сидим на коне, но этого зверя не укротить, и он будет скакать вечно - мы состаримся, одряхлеем и упадем, но он не заметит. Кто-то иной вскарабкается на спину - он не заметит. Он может бежать без седока, не заметив. Он обогнал великих медведей. Волков со всеми их поклонниками. Он обогнал Джагутов, К’чайн Че’малле. Он все еще скачет, и мы для него ничто.

- Так почему бы не поскакать на нем? - удивилась Семар Дев. - Почему не оставить себе чертову иллюзию?

- Потому, женщина, что мы скачем на охоту, скачем убивать и разрушать. Мы скачем и видим в этом право и оправдание.

- Но разве, - заметил Скиталец, - ты не желаешь именно этого, Карса Орлонг?

- Я уничтожу что смогу, но никогда не объявлю своим то, что уничтожил. Я буду воплощением прогресса, но лишенным алчности. Я буду подобен кулаку природы. Слепым. И докажу, что собственность - это ложь. Земля, моря, населяющая их живность. Горы, равнины, города, фермы. Вода, воздух. Мы ничем не обладаем. Именно это я докажу и осуществлю, доказывая.

Он склонился и собрал в ладони кучу грязной земли. Тоблакай встал, швырнул землю в огонь, принюхался. Тьма объяла их, словно только и ожидала этого мгновения. “Или”, подумала она, внезапно продрогнув, “тьма была всегда. Огонь ослепил меня, иначе я видела бы.

Как вижу сейчас.

Бог войны, чего ты хотел от меня?”

***