9 часов над Атлантикой

– Да, это правда, – кивает Клэр, не переставая примирительно улыбаться. – Всегда приятно встретить друзей в рейсе. Я вернусь через десять минут. Меню оставляю – подумайте, может, вам захочется чего-то ещё, – суёт его в руки Лео, и он берёт, не упирается.

– Вот мне интересно, что говорит тебе мама по поводу твоих манер? – спрашивает у меня, как только Клэр исчезает в проходе.

– Мама? Она умерла, когда мне было десять. А в день моего шестнадцатилетия исчез и отец вместе с сестрой. Я прожила почти два года на улице. И у меня нет передних зубов. Вот это, – показываю ему четыре верхних резца, – вставные. Правда, как настоящие?

Сейчас мой терапевт точно спросила бы, зачем я выдаю настолько личную (читай, обесценивающую мою привлекательность) информацию тому, кто почти меня не знает, но при этом для меня притягателен? Вернее, она предложила бы поразмыслить над причинами этих провокационных откровений. И я бы, почти не задумываясь, ответила, что да, Лео мне нравится. Я боюсь того, что чувствую, и жажду этого одновременно. Если откинуть всё второстепенное, это и есть то единственное, о чём думает и чего ждёт одинокая женщина моего возраста. И да, я провоцирую его. И немного приоткрываю дверь в мой дворец. Закрыв глаза, жду – войдёт или нет.

Он мог бы сказать «Да, красивые зубы» и отвернуться.

Он мог бы сощурить глаза, рассчитывая на лёгкий и быстрый улов, закинув удочку «У тебя не только зачётные зубы, детка, но и ножки тоже!».

Он мог бы.

Но он молчит. Он молчит и выжидающе смотрит на меня, а я всё ещё сижу с закрытыми глазами, и немо кричу ему: «Господи, Лео! Ты молчишь, и как же мне нравится твоё молчание! Как нравится мне сейчас твой взгляд… Смотри-смотри на меня! И никогда не отворачивайся».

M83 – Jeux d'enfants 

Я большой человек, у которого выбили почву из-под ног, и сделали это, когда он был ещё слишком маленьким. Я девочка, брошенная на растерзание миру. Я река, в которую можно легко войти и выйти. И я жду того, кто найдёт в ней скрытые течения. Мой терапевт утверждает, что я – уникальный экземпляр.

А Лео смотрит, не отрываясь. Для него я больше не девушка из толпы – у меня есть история, а у истории – графические изображения. Краски будут потом.

Еду нам приносят на огромных белых фарфоровых тарелках, а не в контейнерах из фольги.

– Ого! – восклицаю. – А розовая вода для омовения рук будет?

– Ты знаешь, а ведь когда-то была! – смеётся Клэр. – Но времена нелёгкие, конкуренция заставляет сокращать издержки.

– Слушай, а в туалете та розовая жидкость в прозрачном флаконе для чего? Ничего ж не написано!

– Это ополаскиватель для рта.

– Розовый?!

– Ну фирменный цвет Канадских авиалиний какой?

– Красный.

– Ну вот.

– Слушай, Клэр, выпей с нами вина? – приглашаю её. – У меня важный тост! Чтобы больше ничего не случилось!

– Поддерживаю, – неожиданно подаёт голос Лео. – Я готов выпить бутылку за то, чтобы ты спокойно проспала остаток полёта. Мне ещё рано умирать, – скалится.

– Тост бесспорно актуальный, – Клэр не может сдержать улыбку, – но я на работе, ребята. Спасибо, конечно.

– Клэр! – кричу ей вдогонку.

– Да?

– У тебя клёвая задница, но тебе здесь не место – знай это! – она прикрывает глаза рукой и убегает ещё быстрее. – А у тебя красивые руки – тоже знай, – говорю Лео.

В его глазах непонимание. И я объясняю:

– Мы не говорим, что думаем. Часто запрещаем себе чувствовать и редко признаёмся в любви тем, кто дорог, скрываем ненависть, огорчение, боль. Мы делаем положенное, забывая о мечтах. Мы служим долгу, жертвуя слишком многим, и делаем это в надежде избежать сложностей, неприятностей, обид, неопределённости. Но жизнь всё равно щёлкает по носу. Безжалостно, и когда меньше всего ждёшь, размазывает его по твоей же физиономии. И знаешь, что самое ужасное?

– Что?

– Травма не смертельна. Ты обязан! Именно обязан жить дальше. Улыбаться людям, убеждая себя, что они не видят и не обсуждают твой поломанный нос за твоей же спиной, работать, никогда не опаздывать, съедать за день минимум пять овощей и фруктов, трижды в неделю посещать фитнес, раз в месяц родителей, иногда встречать друзей, на которых порой смотришь и думаешь: а друзья ли они? Или так, временные попутчики?

Я вздыхаю и зависаю в паузе. Лео не спешит её прерывать. Он вообще, как мне кажется, решил мне не мешать.

– Короче, я задалась целью прожить один месяц своей жизни с точностью наоборот: одеваться, как вздумается. Быть честной с людьми и с собой в первую очередь. Говорить правду, не скрывать ни эмоций, ни чувств. Делать, что хочется (особенно если хочется очень сильно): искупаться в фонтане в жару, питаться только мороженым и пить столько кофе, сколько влезет, потратить состояние на кольцо с бриллиантом, – растопыриваю пальцы прямо перед его носом, предъявляя приобретение, – потому что, будем честными, вряд ли когда-нибудь я получу его так, как хотелось бы, а если это даже и произойдёт, оно никогда не будет таким, какое мне хотелось бы. Кстати, из-за этого кольца мой банк заблокировал карту посреди отпуска, заподозрив в мошенничестве.

Лео вскидывает в удивлении брови.