9 подвигов Сена Аесли

– А я думаю, это просто глупость! – Мерги повернулась к Амели. – Пулен, пока я разрядилась, поколдуй, а?

–  Супер-Памперс,  – сказала Амели, аккуратно поведя палочкой. Бюрократические призраки заткнулись кляпами, спеленались и попадали на землю.

– Круто! – похвалила подругу Мерги. – Прямо боевое заклятие. Где взяла?

– Нам на домоводстве давали, – всхлипнула Пулен.

– Эй, – торопливо вмешался Гаттер, – а реветь-то зачем?

– А ведь получается, что она права, подписка моя. Я обещала, и… и-и-и… и обманула. Как теперь жить? Свинья я и гадина!

Злосвет разгорался все ярче.

«Ну вот, – подумал Сен, – будильник нейтрализовали, от подписок отбились, так теперь эта плакса на всю школу рев поднимет!» И резко произнес:

– Лапидарность! И патернализм!

Амели издала звук, типичный для человека, который собирался расплакаться, но поперхнулся.

«Все-таки нечеткая логика – четкая штука!» – решил Аесли.

Стих лязг клинков, бойцы устали

Бальбо Рюкзачини всегда стоял над историей, мудрым взглядом снисходительно охватывая все ее выкрутасы. История частенько разочаровывала летописца перемириями, договорами о ненападении и взаимовыгодными торговыми соглашениями. Истории не хватало живинки, и только поэтому Бальбо приходилось призывать на помощь фантазию и эту самую живинку вносить.

Но если уж случалась битва, Бальбо отправлял фантазию перекурить и старался очутиться поближе к гуще сражения, чтобы не пропустить ни одной детали. Но оказаться в самой гуще… нет, о таком он даже не мечтал. И честно говоря, не очень-то и хотел.

Однако оперативный опыт Фантома Асса сделал свое дело. Чувствуя, что преступник уходит, более того, убегает по кругу, сыщик сложил четыре пальца в служебный ментодерский свисток и резко развернулся, чтобы встретиться с негодяем лицом к лицу. И тут же увидел, что на него несется сообщник – щуплый африканский тролль в желтом балахоне.

– Вы только не волнуйтесь! – проорал тролль, сшибая Фантома с ног.

Заволноваться тот не успел, потому что вслед за желтым сообщником в него врезалось пятнистое страшилище, из которого торчали руки, ноги и голова Клинча. Последним к месту встречи прибыл не успевший затормозить Рюкзачини. Его желание не пропустить ни одной детали исполнилось – все детали битвы (кулаки, локти, колени и башмаки) обрушились на бедного летописца. Бальбо заверещал.

«Ну вот и пришел мой смертный час!» – подумали все участники свалки, кроме Клинча, который, нанося удары и ставя блоки, продолжал правильно дышать, не отвлекаясь на посторонние мысли.

Шум всполошил монстров в загоне. Одно из чудовищ – ужасный зверодактиль [193] – просунуло глаз в узкое окошко, моргнуло и облегченно прорычало:

– Пронесло! Это не рыжая Пейджер!

–  Брейк,

 – произнес Лужж, опускаясь на землю справа от схватки.

–  Мирвам,  – поддержал его Браунинг, материализуясь слева.

Умиротворяющие заклинания оторвали сражающихся друг от друга и растащили в разные стороны.

– Ф-ф-ф, – произнес Асс, пытаясь свистнуть: один из последних ударов Клинча вогнал служебный свисток ему в рот почти по локоть.

– Хочиче об эчом поговорич? – криво улыбнулся Харлей: в схватке ему вывихнули челюсть.

– Тяжело в учении, раз, два, легко в приключении, два, раз, – прохрипел Клинч: завхозу все-таки сбили дыхание и вдобавок свернули нос.

– Стих лязг клинков, бойцы устали, простерлась тишина над полем брани, – пропел Бальбо, весь в синяках и счастливый донельзя: избиение вернуло ему воображение.

– Кто! – каркнул опустившийся на плечо ректора ворон. – Кто мне объяснит, что здесь происходит?

– Я объясню, – сказал Браунинг, опережая Рюкзачини. – Но сначала уставшим бойцам стоит посетить мадам Камфри.

Бойцы привычно построились гуськом и направились к Медицинской башне. Возглавлял процессию Югорус Лужж, а замыкал – отец Браунинг. Правда, недолго: завидев движущуюся очередь, к ней быстренько пристроился дежурный преподаватель Развнедел [194] .

Поэтому когда через пять минут четверо детей притушили злосвет, обезвредили подписки о невыезде и уверенным броском пересекли школьный двор, этого никто не заметил.

Летучий Горландец

Частник, которого первокурсники поймали за оградой Первертса, Сену сразу не понравился.

Тормознул водитель тачки с такой готовностью, будто увидел друзей детства. Но затем мрачно оглядел пассажиров и огласил список мест, в которые он не поедет ни за какие деньги. Выяснив, что детям не нужно ни в Саутгемптон, ни в Осло, ни в Mytishchi, частник помрачнел еще на 27 процентов и приступил к торговле.

Запряженные в тачку призрачные лошадиные силы фыркали и норовили раствориться в ночной мгле. «Вот я вас!» – прикрикивал на них возница и поднимал цену до двухсот, потом опускал до ста, потом уточнял, чего ста – косых или гринов. При этом он постоянно повторял, что время – деньги и так эмоционально бил шапкой оземь, что дети (кроме воспитанной Амели) непрерывно чихали от поднятой пыли.

– Ну так сколько вам нужно?! – не выдержала Мергиона.