9 подвигов Сена Аесли

– Очень хорошо, коллега, – произнес Браунинг голосом, в котором не было ничего хорошего. – Немедленно отправляйтесь к малолетним преступникам и допросите их.

Со сдавленным «Ха!» Фантом вылетел из кабинета.

– А вы жестокий человек, святой отец, – заметил грустный суслик. – Там же Мергиона.

– Очень на это надеюсь, – сказал жестокий святой отец. – Если Асс продержится хотя бы десять минут, я успею досказать все, что знаю [198] . После случая с ухогорлоносами появляется весьма странный приказ о Едином Магическом Экзамене. Приказ, не оставляющий никаких шансов продолжить обучение в Школе волшебства для Мергионы и Сена… Почти никаких, за исключением одного – использовать Трубу Мордевольта. Проходит четыре дня, до мысли о Трубе никто в школе не додумывается, и тогда неизвестный, но очень сильный маг применяет заклинание массового озарения.

– Ох, – сказал суслик, превращаясь в кролика.

– Охрометь можно! – сдержанно ругнулся Клинч.

– Да, – согласился Браунинг. – Трубу извлекают из неприступного тайника, но помещают в не менее неприступный кабинет ректора. После этого экзамен внезапно переносится на десять дней – согласитесь, Югорус, это неслыханно – и госпожа Пузотелик, ловко манипулируя учениками и преподавателями, устраивает вынос Трубы в комнату Гаттера и Аесли, а затем – оставление Трубы без присмотра. А когда сообщникам Долорес похитить Трубу Мордевольта не удается, они довольствуются похищением Мордевольта. Так что, господа, придется признать, что нам противостоит целая организация, поставившая перед собой какие-то очень нехорошие цели.

– «Подземная тьма алчно надвинулась, – продекламировал Бальбо. – скрежеща в вожделении незримыми клыками мрака»! [199]

– Сам придумал? – спросил завхоз.

– Нет, – смутился Бальбо. – Свидетельство очевидца.

– А что я говорил!

Фантом Асс не оправдал доверия Браунинга, не продержавшись и трех минут. Собственно, чтобы добежать до спальни мальчиков и вернуться, больше времени и не требовалось.

– Они ушли! Нет, не ушли – они покинули Первертс! Кто покинул – тот преступник! Вот они кто!

– Как покинули? – испугался Югорус. Кролик мелко задрожал, прянул ушами и ускакал под стол. – Они не могли покинуть!

– Не могли? Да что вы понимаете! Еще как могли! Причем, заметьте, невзирая на подписки о невыезде!

Лужж взмахнул палочкой.

В центре кабинета материализовалась кучка худых и плоских существ, привязанных друг к другу на манер веника. Из их ротовых отверстий торчали кляпы.

– Это все Пейджер! – запищала одна из подписок, когда Клинч выдернул кляп. – Я ей говорила, что нельзя в связи с запретом, а она как засмеялась, а тут вторая как давай нас связывать! А я…

Завхоз сунул кляп обратно.

– Этого не может быть… – прошептал Лужж. – Я же им поручил… Я же их заколдовал… Они же должны решать мои дурацкие проблемы…

Отец Браунинг потер лоб и вдруг засмеялся.

– Югорус, Югорус… Пора бы вам уже привыкнуть к этим детям. Невесть куда на ночь глядя они отправились именно для того, чтобы решить ваши проблемы.

– Ик, – сказал Развнедел. – Ик. Витаминов никто не хочет?

Загадка Стоунхенджа

– Темно-то как, – Мергиона несколько раз махнула волшебной палочкой и с досадой сунула ее в карман. Магия, растраченная на петлю времени, еще не восстановилась. – Амели, давай ты.

– Ага, – Амели поводила палочкой из стороны в сторону, потом опустила ее к земле и плавно подняла вверх. – Торшерус!

Из земли вырос торшер на изогнутых ножках с абажуром в синенький цветочек. Осветительный прибор пошатнулся, переступил ножками, обрел равновесие и просиял:

– Готов светить на много лье, для вас, мадам, и вас, мосье! По этим льям назло врагам я помогу пройти друзьям! Я за ценой не постою, свет я пролью на каждый лью!

– Было темно и тихо, – сказал Сен, – стало светло и шумно. Амели, что это за солнце французской поэзии?

– А мне нравится, – сказала Амели. – Очень миленький. Уважаемый Торшер, пролейте, пожалуйста, немножко… чашечку света на дорогу к Стоунхенджу.

– Отвечу в лоб: а сдох я чтоб, поможет вам вот этот столб.

Поэтический светильник изогнул абажур, и пятно света легло на указатель «Стоунхендж, пять миль».

– «Стоунхендж, пять миль», – еще раз прочитала Мерги. – Понятно, что пять миль, а в какую сторону?

– Туда, туда или туда, я не маяк, вот ведь беда. Нет указательной стрелы, неясен точный путь, увы.

– Ну почему б не указать тот путь, в котором нам… – Мергиона запнулась. – Я хотела сказать, что за свинство, не могли стрелочку нарисовать?!

– Стрелочку, ишь чего, – ржавым голосом проскрипел указатель. – Размечтались. Сие есть великая тайна, подобная загадкам сфинкса. Отгадаете – пойдете дальше. Не отгадаете – останетесь здесь. Навсегда!

На слове «Навсегда!» указатель зловеще захохотал и хохотал до тех пор, пока Мерги не швырнула в него камнем.

– Сие есть… черт знает что, – Гаттер вытащил обыкновенный электрический фонарь. То есть не совсем обыкновенный, а модернизированный и усиленный. Фонарь молча бросил сноп света на десяток дорожек, разбегавшихся от указателя во все стороны.

– Стоунхендж – популярный туристический объект, – сказал Сен.