9 подвигов Сена Аесли

– Ты сладкозвучен, как Орфей, – встрепенулся Торшер, – но одолел его Морфей.

– Слабак, – сказал Клинч, – вот наш комполка однажды выстроил нас на плацу и весь Устав утренней службы наизусть прочитал. Голос сорвал, а мы даже не чирикнули.

– Мы слушали, – сказал Браунинг.

– Внимательно, – сказал второй Браунинг.

– И даже все поняли, – продолжил Югорус Лужж. – Две с половиной тысячи лет назад в вас попала хочуга Идеального Приготовления Пищи из семейства кулинарных хочуг. Вы ушли из племени, долго скитались и кормили всех, кто попадался на пути. Кушанья, которые вы готовили, были такими удачными…

– Не удачными, – поправил пастора зардевшийся Философ. – Идеальными.

– Такими неудачными… то есть идеальными, что всякий, кто начинал их есть, уже не мог остановиться. Что, в частности, стало причиной падения Римской империи.

– А теперь расскажите, что было дальше, – сказал первый Браунинг. – И постарайтесь при этом быть таким же лаконичным, как уважаемый ректор.

Даже поэтический светильник поддержал следователей:

– Краткость – сестра. Даешь на-гора!

– Вот это стихи! – одобрил Клинч. – Хорошую строевую песню можно сложить.

– Ладно, буду лаконичным, – вздохнул мыслитель. – Тем более, что времена пошли скучные. Маги перестали притворяться богами и начали прятаться от мудлов. А мудлы, соответственно, принялись охотиться за магами.

– А вы не путаете причину со следствием? – подал голос Тотктонада, о чьем присутствии уже забыли. Незаметное присутствие было фирменным трюком серого министра.

– Что? – голос непосредственного начальника разбудил Фантома. – Обвиняемый опять путает следствие? Ах, негодяй!..

–  Рыбки-уснули-в-пруду,  – сказал Тотктонада, и Асс послушно забулькал.

– Спасибо тебе, добрый волшебник, – сказал Куличик. – Скитания в условиях средневековья и инквизиции стали куда менее комфортными. Несколько раз меня побивали камнями, а один раз пытались сжечь. Еще пара веков, и из меня бы вышел настоящий валун-шатун – и не дай вам Мерлин повстречаться с валуном-шатуном, бессмысленным и беспощадным! Но тут попался мне хороший человек, Бубльгум.

– Бубльгум, – сказал Клинч.

– Бубльгум, – повторили Браунинги.

Торшер, которому понравился лаконичный стиль, добавил:

– Бубльгум – великий ум.

– Да, Бубльгум. Хоть и маг, а кремень! Базальт! Малахит! Приютил меня, поселил в школе, взял на должность талисмана и реликвии. Разрешил готовить. Правда, лишь раз в год – в Вальпургиеву полночь. Даже помог рецепт подобрать – песочные тортики. Только почему-то как ни приготовлю, так все куда-то пропадают… А песочные тортики надо есть с пылу с жару, через полчаса они каменеют и на зубах хрустят…

– Свежий торт, – отрубил Торшер, – высший сорт!

– От сладкого и от твердого, – проявил познания в диетологии завхоз, – зубы портятся.

«Понятно, куда все пропадали, – усмехнулся Сен. – В Вальпургиеву полночь все или на шабаше, или на мальчишнике».

– Так век за веком я сидел на своем постаменте. Время от времени ко мне приходили с вопросами, что-то я им отвечал, всякие глупости, но им нравилось. Желание заниматься кулинарией понемногу слабело, и я притерпелся, привык, смирился… А потом пришли они.

– Они?

– Сначала я думал, что это он. Но потом оказалось, что это они.

– Он? Они? – зажегся от нетерпения светильник. – Объясняй, не тяни!

– Он – это Гаттер. Они – это Гаттер, Пейджер и предатель.

– Предатель?

– Это я, – сказал Аесли.

– Хоть не отпирается, – проворчал Философ. – Честный… предатель. После того как меня трижды разбили и трижды собрали по кусочкам, в голове моей что-то сместилось. Я решил начать новую жизнь и посоветоваться с самым мудрым, благородным и добрым магом, которого я знал…

– С Бубльгумом, – подсказал Аесли.

– Умный… предатель. И тут внезапно выяснилось, что Бубльгум уже не ректор. Что стараниями этих Гаттера, Пейджер и…

– И меня, – вставил Сен, которому уже порядком надоело, что его называют предателем.

– И этого предателя мудрый, благородный и добрый маг заключен в Безмозглон. И в марте я отправился за советом туда.

– Вы пошли через всю Британию в Безмозглон? – усомнился Лужж. – И вас никто не увидел? И в школе никто не заметил вашего отсутствия?

– Каменный гость, – продекламировал Торшер, – прокрался насквозь!

– «Прокрался»? Нет, этого не понадобилось. Стены Безмозглона сложены из того же камня, что и я, и когда Бубльгум прикрепил к стене мой портрет, мне не составило труда, не сходя с места, силой мысли перенестись в его темницу.

– Ого, – сказал Тотктонада. – А вы и сейчас можете перенестись силой мысли?

– Сейчас – нет, – Философ досадливо махнул рукой на стену. – Обои, будь они неладны!

– А что обои?

– Что? Обои? – глаза Куличика забегали, негромко стукаясь о каменные веки. – А что обои? Кто сказал «обои»?..

– Камень-ножницы-пергамент, – сказал Сен. – Пергамент побеждает камень. Ну и прочая бумага тоже. Разумный камень не может проникнуть сквозь бумажные обои.

– Дважды предатель! – с чувством произнес Философ и отвернулся.

– Попался, голубчик! – обрадовался Клинч. – Теперь не рыпайся, а то живо повяжем!