90-е: Шоу должно продолжаться 4

— Ну ладно… — пробурчал Бегемот. — Но я все равно буду бухтеть, понятно? Я не нанимался тут битые бутылки и блевотину выгребать потому что…

— Бухти, Дюша! — я засмеялся, подошел к Бегемоту и обнял его за плечи. — Когда-нибудь мы с вами станем матерой рок-командой… С лучшей аппаратурой и автобусом гастарбайтеров технической поддержки…

— Кого-кого автобусов? — переспросил Бельфегор.

— А, неважно! — отмахнулся я и засмеялся. — Главное, что нам не придется греть себе голову о том, что в зале кто-то наблевал, а нам потом убирать.

— Дааа… — мечтательно вздохнул Бельфегор. — И выступать будем не в вонючем овощехранилище, а на стадионе!

— И чтобы я, такой, риф запиливаю, а по краям сцены такие фейерверки — бдыщ-бдыщ! — подключился Кирилл.

— А у выхода чтобы охрана! — глаза Бегемота заблестели. — Цепью руки держат. А к нам через них девчонки прорываются и визжат!

— Это надо попсу петь, чтобы девчонки! — захохотал Макс. — Белые розы, белые розы, бла-бла-бла, что-то там! Все малолетки будут твои…

— Фу, ты скажешь тоже! — скривился Бегемот. — Ладно, Борь, пойдем попробуем свет починить…

— Я вас только морально поддержу, ладно, мальчики? — сонно проговорила Наташа, поворачиваясь на другой бок.

«Наверное, зеленые были бы счастливы сейчас, — подумал я, волоча очередную коробку с мусором до помойки. — Ни тебе пластиковых пакетов, ни стаканчиков, ни трубочек… Сплошной натур-продукт!»

Но мусора тусовка в пять сотен человек произвела все равно много. Бычки, битые и пустые бутылки, какие-то фантики, оберточная бумага, даже пара затоптанных номеров журнала «Африка». Либо неблагодарные читатели, либо невнимательные раззявы. Проволочки бенгальских огней, пустые пачки из-под сигарет.

Под мусорное ведро мы приспособили одну из опустевших коробок «Слънчева бряга». Но приходилось ее экономить и излишне не нагружать. Потому что другой емкости для мусора у нас не было. Не в кофре же от «Поливокса» весь этот срач на помойку носить.

— Трындец, люди свиньи, конечно, — насупился Бельфегор, сгребая кучу окурков рваной газетой. В этом месте сидела компашка при свете свечей, и, судя по количеству выкуренных сигарет, у них тут шли бурные философские беседы.

— Ну и вроде в остальном у нас порядок, да? — я еще раз обошел овощехранилище, заглядывая во все темные углы. Малоприятная процедура устранения последствий хорошо проведенного времени была завершена. При желании, придраться к идеальности уборки было можно, но я не настолько перфекционист, чтобы до сияющей чистоты тут все доводить.

«Блин, как сейчас мобильника не хватает…» — с некоторой тоской подумал я. Вызвал бы несколько машин, нас бы живо по домам развезли. А сейчас со всем этим тащиться в общественном транспорте.

— А тебе разве сегодня на работу не надо было? — с тревогой спросила Ева, когда мы вышли из душного подвала на морозный свежий воздух. Уже рассвело, прохожие шли по своим воскресным делам и смотрели на нашу компанию с гитарами и всем прочим, с явным неодобрением. Ну да, следы неправедной жизни у нас сейчас прямо-таки на лицах написаны, так что не могу их осуждать.

— Взял выходной, — усмехнулся я. — Подозревал, что будет что-то подобное, и подстраховался.

— А Лена куда делась? — спросил Бельфегор. — Лариску я в два часа ночи отправил на машине с Кешей, но Лены с ней не было…

— Фиг знает, — я пожал плечами. — Ну в подвале мы ее вроде не оставили, я напоследок все углы осмотрел.

— Значит, сама ушла, — Бельфегор пожал плечами и подхватил тяжеленный чемодан своего синтезатора. — Мы же сейчас сначала на завод, да?

— Конечно, — кивнул я. — Завезем вещи в нашу берлогу, а потом по домам. Я повернулся к своей девушке. — Ева…

— Не волнуйся, милый, я сама отлично доеду, — засмеялась она. — Сейчас утро, так что никакие опасности меня не подстерегают. Пойдемте к остановке уже, а то ноги подмерзают…

Я тихонько открыл дверь в свою квартиру и чуть ли не на цыпочках прокрался в прихожую. Потом опомнился. Чего это я? Вообще-то десять утра уже, к тому же воскресенье. Кого я пытаюсь по привычке не разбудить?

В квартире было до странности тихо. Как будто никого нет дома. Хм, да неужели? Я уже даже отвык от этого ощущения пустой квартиры с этими Грохотовыми…

Еще не веря своему счастью я скачками домчал до своей комнаты, вытащил полотенце и чистые вещи, не забыв мстительно вывалить на пол шмотки Грохотовых. Детство, конечно, ну и пофиг. Моя комната, точнее, комната Вовы-Велиала, к которой я успел привыкнуть, с их появлением стала, как будто, немного чужой. На спинке стула — брюки дяди Славы. На тахте — раскрытая книга страницами вниз. Блин, бесит, когда кто-то так делает! Поднял книгу, закрыл ее, положил на стол. Рядом с деревянной резной шкатулкой. Видимо, «ларец с драгоценностями» тети Марины. Открывать не стал. Как не стал трогать и все остальное-прочее.

Набрал ванну горячей воды, валялся в ней час, наверное, пока желудок не взбунтовался и не напомнил мне, что моему молодому растущему организму срочно нужно закинуть в себя какое-нибудь топливо.