90-е: Шоу должно продолжаться 4

Оттерся мочалкой до скрипа, промыл свою многострадальную гриву. Со смешком подумал, что у меня теперь как с мытьем посуды, только вместо «блииин, еще же сковородка!» я говорю «блииин, еще эти волосы!»

Вышел на кухню, шлепая босыми ногами. Соорудил глазунью из пяти яиц с тонко нарезанным салом, поставил чайник.

И только я занес над своим завтраком вилку, замок в двери щелкнул. «Как же без вас хорошо было…» — подумал я, прислушиваясь. И обрадованно понял, что пришла одна мама. Веселая, что-то напевала себе под нос. Я расслабился. Мама — это хорошо.

— О, привет! — сказала она, входя на кухню. В руке — сумка с продуктами. — А ты что один завтракаешь? А Лена где?

Глава 18

— Не знаю, я сам только недавно пришел, — я пожал плечами. — Может быть, уже дома и спит, я не заглядывал. Завтракать будешь? Яичница большая, я могу поделиться.

— Я рано встала, мне уже скоро обедать будет пора, — отмахнулась мама.

— А где наши… гости? — я мотнул головой в сторону своей комнаты.

— Уехали с Витей в Закорск на первом автобусе, — ответила мама и принялась перекладывать продукты в холодильник. — У Марины там двоюродная тетя живет, поехали навестить…

— Мам, слушай… — я поковырялся вилкой в своей яичнице, а потом поднял глаза на нее. — Я может сейчас очень нетактичную вещь спрошу… Но долго у нас Грохотовы еще будут гостить?

— Честно? — мама вздохнула и опустилась на табуретку напротив меня. — Не знаю. Как получится. Ты же понимаешь, время сейчас такое… Да и обстоятельства…

— Понимаю, — кивнул я. — Не понимаю только, почему такое внезапное гостеприимство на неопределенный срок.

Мне даже прикидываться не пришлось, чтобы изобразить неприязнь. Скривился я совершенно искренне.

— Володя, ну ты же уже взрослый, — мама грустно улыбнулась. — Мы уже очень давно дружим, кроме того…

— Я чего-то не знаю? — спросил я, чтобы заполнить неловкую паузу.

— Ну… да, — мама замялась, будто резко застеснялась.

— Ну так расскажи, мам, — улыбнулся я. — Я же уже взрослый, может быть, у меня хватит мозгов, чтобы понять.

— Это очень старая история, — сказала мама и сцепила пальцы. — Мы дружили еще со школы, у нас была компашка такая заводная, не разлей вода. Учились в одном классе, потом поступили в разные места, но дружбу сохранили все равно. В походы вместе ходили, с палатками выезжали… Мы с твоим отцом поженились первыми, так у нас Марина и Слава свидетелями на свадьбе были.

Глаза мамы затуманились, на губах заиграла ностальгическая улыбка.

— В общем, отец тогда учился на четвертом курсе, а я взяла академ, потому что ты родился, — продолжила мама. — И как раз тогда Толя Исаев, это из третьей пары нашей компании, увлекся разными… идеями. Ох, так странно сейчас это рассказывать, даже не верится… Книжки разные начал таскать самиздатовские. Сборища у себя устраивать, чтобы «Голос Америки» слушать. Ну и Витя как-то тоже… подсел. Грохотов сразу сказал, что ему все эти фантасмагории мимо жизни, он уверенно тогда шел по комсомольской линии. Отдалились немного, конечно, но не поругались. Продолджали дружить. Мне кажется, Витя на эти сборища ходил не столько идейно, сколько чтобы от дома отдохнуть. Дома что? Пеленки-распашонки, продукты, на мебель надо копить… Ой, ладно, что я отвлекаюсь? В общем, открылось это все. Вите казалось, что все это баловство и шуточки, только когда до дела дошло, шутить никто особо не торопился. Из комсомола вышвырнули, из института отчислили за год до диплома. Хорошо хоть не посадили. Потому что Толя… Ладно, врать не буду, не знаю, что с ним потом произошло. Он как-то очень быстро уехал, а куда и как, даже не знаю. А для нас с Витей наступили очень тяжелые времена. Когда поддерживали нас только Слава с Мариной. Приходили в гости, делились, чем могли. Слава обещал, что однажды обязательно поможет. И правда помог. Когда Лариска родилась, он добился, чтобы отца восстановили в институте. И потом с работой еще похлопотал. Задействовал какие-то свои рычаги и связи. Понимаешь, он человек тяжелый, конечно, но очень добрый и великодушный, правда…

— Ну да, добрый… — криво усмехнулся я.

— Володя, ну не ершись… — мама потрепала меня по еще мокрым волосам. — Я тебя очень хорошо понимаю, всем нам пришлось тогда… вытерпеть… Но и Славу можно понять. Ты представляешь, если твоя дочь тебе такое рассказала? Ты бы тоже, наверное, рвал и метал.

— Может быть, — я дернул плечом, отчекрыжил кусок яичницы, сунул в рот и начал сосредоточенно жевать. В общем-то, мама могла больше ничего и не объяснять. Когда-то Грохотов родителей спас от прозябания и нищеты, а теперь вот ему, по всей видимости, потребовалась помощь. И подростковая история со мной и Леной может и вбила клин между двумя семьями, но не окончательный.