99 признаков женщин, с которыми знакомиться не следует

смотрят на него подозрительно, и всё время общения пытаются понять: да ты,

случаем, не враг ли моей вере? Как же так? Такая супер-крутая религия, а ты

уверовал?

 В общении даже на самые отвлечённые темы, христианин, подобно 'Бегемоту-2',

постоянно сбивается на проблемы своей веры и всё время пытается доказать вам,

что религия его хорошая, она самая лучшая и самая святая, просто это вы чего-то

там недопоняли. . . Это, типа, только ваша проблема. Сами виноваты, что вы такой

недотёпа. И вообще, раз вы не стали христианином, то сами вы - неправильный.

Ведь самому-то христианину ясно, что христианство - самая лучшая, самая

спасительная религия.

 Объясните мне теперь: в чём принципиальная разница между 'вторым Бегемотом' и

христианином? Да точно ли есть она?

 Общаясь с 'воцерковленным христианином', вы обязательно почувствуете, что вас

как бы делают виноватым. Если же собеседник - интеллигентный верующий, то

описанный оттенок отношения будет едва уловим. Но он всё равно будет. И в этом

случае вам будет тяжело общаться.

 Сами христиане объясняют эту 'силу тяжести' либо немощью человеческой

природы, либо недостаточной 'продвинутостью' христианина на пути к достижению

духовного совершенства. Мол, у него нет достаточно опыта, он не стал ещё

подлинным христианином. Типа, не преодолел 'чин падшего естества'. И что вообще

дело - не в самом христианстве, а в недостоинстве отдельных христиан.

 

 Смею утверждать, что проблема кроется как раз в христианстве. В христианстве

исторически-приземлённом, как его интерпретировали приобщающиеся к нему народы.

Смею утверждать, что корень проблемы - в извращённой логике, когда именно

спасение становится в основу мировоззрения. Христианство в его исторической

форме - это 'второй Бегемот', который бросил своё дело ещё в самом начале, не

доведя его до конца, а сам занялся одними баннерами. И две тысячи лет он ходит

по офисам, и требует, чтобы эту 'альфа-версию' недоконченного продукта все

полюбили и стали использовать. В общении просто невозможен, при совместном

проживании - невыносим.

 Смею утверждать, что идеал христианина, 'подразумеваемый' Христом, был

другим. Лёгким в общении. Привлекающим к себе других. Сосредоточенным на своём

деле, а не на спасении. Вот просто утверждаю, и всё. Хотите - верьте, не хотите

- не верьте.

 

 Христианское сообщество пошло по второму, самому удобному пути. Вместо того,

чтобы корпеть над своим делом, всячески доводить его до ума, достигать в нём

успеха, христианство сразу же 'занялось баннерами', то есть проблемой спасения и

причастием, как условием для этого.

 Сначала должно было идти дело (или принятие какого-то важного решения -

заниматься тем или иным делом), потом причастие, а уже после всего, как

следствие этого - и (возможное) спасение. Христиане же поставили эту логику

вверх тормашками, и задались несвоевременным вопросом: что нужно _д_е_л_а_т_ь_,

_ч_т_о_б_ы_ _с_п_а_с_т_и_с_ь_? Нетрудно видеть, что сначала по их логике идёт

спасение. Затем, как условие этого - причастие. А уже потом, в зависимости от

этого, выбирается и собственное дело (или способ его выполнения), а равно и

отношение к нему. Вот именно поэтому-то, в силу этой извращённой жизненной

логики, и являются 'убеждённые' христиане такими неприятными, тяжёлыми людьми,

прямо как второй Бегемот в моём примере. В основе их мировоззрения лежит не

собственное призвание, не дело, к которому лежит их душа, не самореализация, не

желание помочь другим, но стремление к спасению. И желание того, чтобы другие

тоже спаслись. Через призму этого последнего и осмысляют христиане мир, именно с

этим немым вопросом обращаются они к первому встречному: типа, а какова твоя

вера? Како спасаешься? Правильный ты, или нет? Подобное отношение, вот этот

вызов, ожидание _э_т_о_г_о_ ответа, тяжёлой тучей висит над нами, когда мы

разговариваем с церковными людьми. И подобная тяжёлая туча повисла над всей

христианской цивилизацией. . . Верите ли: нас ведь никто не любит. Никто.

 

 Когда в основе мировоззрения лежит не реализация своих способностей в

каком-то деле, но сама по себе вера в спасение, любая иная религия оказывается

злом, с которым нужно бороться. Все люди тут же начинают делиться на имеющих

'правильную' и 'неправильную' веру. Первые - сами 'правильные', коль сумели

уверовать, вторые - 'неправильные', заблуждающиеся. Типа больные, которых нужно

лечить. Или, иными словами, христианство, поставив проблему 'правильности веры'

во главу угла, тут же начало делить всех на 'своих' и 'чужих'.

 

 Фокус душевного внимания христианина постепенно, исподволь (впрочем - может

быть, и с самого начала), переместился с того, чем нужно заниматься по жизни, со

своего дела - на то, что нужно делать, чтобы спастись. Всё началось с того, что

начали противостоять иудеям с их Ветхим Заветом. Поэтому начисто забыли об

Адаме, его призвании и роли, следовательно - и обо всём человечестве. Потом

стали думать о порочности и непорочности зачатия. . .

 

 Модель сотворённой Богом Вселенной отличается исключительной

универсальностью, изоморфностью, и я бы сказал, гибкостью. Всё заранее