999. Последний хранитель

Последним, что заинтересовало кардинала, были заметки Климента V о тайной борьбе с могуществом ордена тамплиеров. В них содержались откровения об истинной сущности Грааля и признание того, что всему началом была женская природа. За много лет рыцари Храма собрали этому доказательства и не побоялись потребовать от предшественника Климента, Бенедикта XI, чтобы он имел мужество открыть истину христианам и всему миру. Несмотря на поражение и спешную ликвидацию ордена, те доказательства, о которых заявляли тамплиеры, так и не обнаружились. Тот же Климент V высказал в своих заметках сомнения в существовании документов рыцарей Храма.

— А у них действительно были доказательства?

— Может, да, а может, и нет. Не исключено, что они о чем-то догадывались и пытались завладеть пакетом, отмеченным священной печатью, чтобы найти там подтверждение своей гипотезе. Никто этого не знает. Но ты должен понять Климента. Он жил в условиях террора: его ненавидели итальянцы, французы, да и сам Филипп, который настоял на его избрании. Если кто-то угрожает тебе в темноте, а ты не видишь, чем он размахивает, мечом или прутиком, то сначала снеси ему голову, а потом уже спокойно посмотри, что у него в руке.

— Мудрое руководство.

— Я знал, что ты его оценишь. Верно также и еще кое-что. Когда ты дойдешь до секретных документов о процессе над тамплиерами, если захочешь, конечно, то поймешь, что все обвинения в содомии — чистой воды подделка.

— Но их же осудили.

— Да, но в ту эпоху, если помнишь, Святой престол был на службе у французского короля, а у него накопилось много долгов тамплиерам. Скажем так, наши интересы совпали. Однако упоминаний об этом ты не найдешь в официальных книгах. Только здесь, Родриго, лишь в документах за священной печатью и в некоторых приложениях к ним ты отыщешь истину.

Кардинал зевнул и провел руками по тонзуре.

— Ты устал? Хочешь вина? — заботливо спросил Иннокентий.

— С удовольствием. Буду рад, если и ты со мной выпьешь.

Понтифик покачал головой и посмотрел на кардинала так, как родители глядят на ребенка, спрятавшего за спиной пальчики, вымазанные медом.

— Родриго, Родриго, ну ты же специалист по всяким зельям и ядам. Не думай, пожалуйста, что никто ничего не видит. Перестань считать, что другие обязательно сделают с тобой то, что ты — с ними.

— Тогда я выпью охотно, хотя вовсе не устал. Можешь дать мне тексты Мирандолы? Я хочу понять, почему ты его так боишься. Не может же он что-то знать о…

— О священной печати Пико ничего не знает, но докопался слишком до многого. Этим-то граф и погубил себя, но ему все мало.

— Я всегда так же говорю своим сыновьям.

— Тогда прочти вот это, — резко отрезал Иннокентий.

Стол, на который Папа бережно положил рукопись в красной папке, покрывала белая дамасская скатерть. Родриго показалось, что на ней появилось кровавое пятно. Он жадно бросился к рукописи, схватил ее, уселся в кресло понтифика и принялся читать. Две тайные книги за один день, да к тому же еще и перспектива вскоре занять это место… Кардинал углубился в книгу. Время для него бежало быстро, чего никак нельзя было сказать об Иннокентии, который непрерывно тискал и вертел свои богатые перстни. Родриго Борджа закончил читать, прижал к груди плотно стиснутый кулак и поглядел на первосвященника.

— Но что такое есть в этом человеке? Кто он — гений, ангел, демон?

— Не знаю, — покачал головой Иннокентий. — Могу сказать только, что есть в нем нечто колдовское, Родриго. И признаюсь, это меня пугает. Говорят, что, когда он появился на свет, над его головой сиял огненный шар, который многие видели. Общепризнан тот факт, что у него пугающе острый ум и волшебная память. Пико может прочесть две страницы на любом языке и сразу воспроизвести их по памяти.

— Из него вышел бы прекрасный шпион.

— Не исключено. Я пытался привлечь его на свою сторону, но, как все люди, одержимые грандиозной идеей, он не поддался. К тому же Мирандола сказочно богат и тратит все свои средства на документы, письма, старинные тексты, написанные на давно забытых языках. Думаю, он отыщет способ всех нас обвести вокруг пальца, если только случай или Господь Бог не распорядятся иначе.

— Ты опять говоришь о том еврее, которого уже упоминал?

— Да, об Эвхариусе Зильбере Франке, печатнике. Он наложил в штаны, когда узнал, что Мирандола не только опубликовал свои «Девятьсот тезисов» без согласия Святой церкви, но и собирается обсуждать их на совете мудрецов всех конфессий здесь, в Риме, и тоже без моего ведома.

Кардинал снова потер переносицу. Глаза его сузились и стали маленькими.

— Теперь я понимаю суть проекта Пико. Он намерен воспользоваться обсуждением «Девятисот тезисов», чтобы обнародовать эти тайны. Даже если бы поднялся шум, скандал, было бы уже слишком поздно… А тебе-то как они достались?

— У меня тоже есть свои методы и шпионы. Позволь мне сохранить эту маленькую тайну, Родриго.