А. А. А. Е.

И патрон герра Клауса, один из представителей фирмы Гагенбек, не пожалел своего халата и заключил в объятия верного агента, прибывшего по его зову.

Они целовались, обнимались, вспоминали доброго германского бога, осматривали, ощупывали друг друга, совершенно забыв, что действие происходит на крыльце и что еще два человеческих существа с любопытством наблюдают за ними.

Первым пришел в себя герр Клаус. Он поднялся, отирая слезы волнения, и вдруг, что-то вспомнив, спросил:

— А мои звери, патрон? Мои звери?

— Звери? — Патрон пожал плечами.

— Звери, которых я послал вам? О, неужели они пропали? Такие милые тигры, такие ласковые слоны и, главное, кобры. О, патрон, какие там были кобры!

Увы! Патрон ничего не знал о зверях.

— Но, во всяком случае, мои комиссионные? Мои проценты за этих зверей?

Патрон не знал ничего и о процентах.

— Ох! Неужели мои проценты погибли?

— Ох, герр Клаус! Не только ваши. Что у нас творится, что у нас…

Но герр Клаус в это время увидел Сакаи и вспомнил, какой ценой был приобретен этот прекрасный, храбрый и опытный шофер.

— Одну минутку, патрон, — перебил он излияние бед и огорчений, — одну минутку. Во всяком случае, необходимо заплатить моему шоферу. Полторы тысячи долларов моему шоферу.

К слову сказать, патрон герра Клауса был в свое время известным и единственным в мире укротителем диких животных. Он мог без страха смотреть в глаза дикого льва, умел вплотную подходить к остервенелому тигру и не боялся когтей и ворчанья ягуара, только что доставленного из лесов Африки. Это был человек со стальными нервами, никогда не бледневший, не дрожавший, не терявший присутствия духа. И герр Клаус был крайне удивлен, когда после его слов о долларах знаменитый укротитель зверей в паническом страхе выпучил глаза и открыл рот, пытаясь выдавить из него хоть слово:

— По… по… как?… Как?.. Вы… сказали?

— Полторы тысячи долларов моему шоферу, — недоумевая, повторил Клаус.

— Полторы. Да, да, сейчас!

Патрон с быстротой кошки сбежал со ступенек лестницы и, подскочив к Сакаи, принялся вертеть его во все стороны:

— Это ему полторы тысячи долларов? — спросил он наконец.

— Ну да ему, и поторопитесь, пожалуйста.

— Поторопиться, да, да, я…

Человек в ночном халате и колпаке опустился на землю, не то рыдая, не то смеясь, его тело подергивалось нервными конвульсиями, а изо рта срывались нечленораздельные звуки. Герр Клаус растерялся.

— Воды! — заорал он как бешеный, обращаясь к дому, — воды!

На его крик выскочила не вполне одетая женщина и, всплеснув руками, набросилась на Клауса:

— О, что вы сделали моему Фрицу! Моему бедному Фрицу!

— Я попросил его заплатить моему шоферу полторы тысячи долларов.

— А… по… поо… по…

У ног Клауса и Сакаи, совершенно растерявшихся от недоумения, корчились в истерике уже две фигуры, одна мужская и одна женская. Фатьма, испуганная и бледная, забилась в уголок сиденья и наблюдала разворачивавшуюся перед ее глазами сцену.

Привлеченный стонами, криками и диким хохотом корчившихся на мостовой людей, подошел шуцман. Он с аккуратностью и педантичностью вынул записную книжку и попросил Клауса изложить ему все обстоятельства дела. Но едва несчастный агент заикнулся о долларах, как шуцман покачнулся, побледнел и замертво растянулся около тротуара. Положение становилось невозможным.

Как раз в эту минуту из-за угла показался мальчишка газетчик. Он бежал, размахивая свежеотпечатанным листком, и орал на всю улицу:

— Доллар стоит три триллиона марок. Доллар стоит…

Герр Клаус понял все. Он взглянул на Сакаи, на лежавшего в обмороке шуцмана, на корчившихся в истерике людей и, опустившись на приступочку автомобиля, залился тихим смехом помешанного.

V

В конце концов Сакаи больше ничего не оставалось делать. Обратиться в суд он не мог, так как обещание Клауса было только обещанием и ни в каких официальных бумагах не было зафиксировано. Правда, словам своего нанимателя о том, что финансовый кризис скоро пройдет, что мудрое правительство найдет выход из положения, что Пуанкаре не может же слопать всю Германию, — он, Сакаи, не особенно доверял, но сделанное ему предложение принял, в душе даже радуясь тому, что его просто не послали ко всем чертям.

А предложение заключалось в том, что ему и Фатьме, в ожидании конца головокружительного полета марки, предлагали место в зоологическом саду в качестве сторожей при зверях. Оба они, по своей внешности, крайне гармонировали с экзотикой охраняемых животных и патрон Клауса решил не скупиться на обещание хорошего и вполне гарантированного от падения оклада.