A&B

Себастьян удрученно вздохнул и махнул рукой, мол, делай, что хочешь. Вскоре и Хиро был готов к выходу. Они оба тепло оделись; Хиро в свой теплый безмерный пуховик, а Себ в свое пальто, сверху шапку, шарф, под зимние ботинки двое шерстяных носков, на руки варежки. Араки вопросительно на него посмотрел.

— Я быстро мерзну, — оправдался Себ.

На улице было невероятно красиво. Все вокруг сверкало, а снег под ногами приятно хрустел. Одним словом — сказка. Себастьян достал сигарету и медленно пошел вдоль аллеи. Хиро шел рядом. Они дошли до того самого ларька как раз, когда Себ докурил. Заказали по маковой булочке с кофе и сели на ту же самую скамейку, смахнув с нее снег. Выпечка была съедена быстро, несмотря на то, что совсем недавно они плотно поели.

— Почему ты за мной таскаешься? — Вытряхнув крошки из хрустящего пакета, он прикармливал замерзших голубей.

— Разве нужна причина?

— Всему нужна причина.

— Неужели и желанию помочь нужна причина? А желанию поговорить? Ведь ты и сам такой же. Ты ко мне в больницу шлялся по той же причине, что и я — к тебе. И не надо прикрываться любопытством, ты его удовлетворил еще в самом начале. Ты просто не хотел оставаться один. Вот и все. У меня те же причины.

— И все же вламываться ко мне — это чересчур.

— А кто вламывался? Ты меня сам пустил.

— Ты как в подъезд попал?

— Позвонил в соседнюю квартиру, представился почтой — меня и пустили.

— Надо будет к ним как-нибудь зайти.

— Зачем?

— Напомнить, что в наш дом почту не доставляют. У нас даже почтовых ящиков нет.

— Серьезно?

— Да. Знаешь, Араки, ты невероятно туп, но примерно настолько же невероятно везуч. — Он поднялся со скамейки, отряхнул от налипшего снега пальто и обернулся к нему.

Хиро поднялся со скамейки вслед за ним, и они неспешно шли вдоль аллеи. Мимо пробежала компания младшеклассников. Они веселились; мальчики обстреливали девочек снежками, девочки от них убегали. Смех, визг.

— Слушай, Себ…

— Что?

— Помнишь, я говорил, что не справедливо, что ты обо мне все знаешь, а я о тебе ничего?

— Ладно, — сдался Себ. — Выбери один вопрос, и я на него отвечу.

— Всего один?

— Ага.

Хиро задумался, какой вопрос стоит задать. Что он хотел знать сильнее всего? Наконец, он определился.

— Что такое «хики»?

— Откуда? — Себ затормозил, удивленно уставившись на него.

— Ты без конца это во сне повторял.

— Ясно. — Он продолжил идти вперед и, чуть помедлив, продолжил. — Это имя. Сокращенное от «Хикари» — с японского «светлая».

— «Светлая»? — Его это удивило, с фотографии на него смотрела смуглая девушка.

— Странное для нее имя, и не говори, потому я и звал ее всегда «Хики», а она меня — «Себ». Не нравились нам имена друг друга. Как-то так и привязалось.

— А с твоим-то что не так?

— Она говорила, что оно слишком длинное и грубое.

Не представляя, что можно на это ответить, Хиро замолчал. Они дошли до конца аллеи; дальше ее поперек перекрывала автомобильная дорога, за которой громоздился один из идеально ровных стеклянных монолитов. Посчитать количество этажей в этой громадине не представлялось возможным: она была будто сделана из цельного куска стекла; ни стыков, ни швов между стеклами было не видно. Устремленное далеко ввысь, безупречно правильной прямоугольной формы здание отражало своими отполированными стеклами густо-белое небо, сливаясь с ним. Что это за здание — жилое или офисное — было неясно, но Араки сложно было представить, что в таком прекрасном, но обезличенном здании, могут жить люди.

На первом этаже располагалось множество магазинчиков различной направленности. Тут были и швейный магазин, и магазин детской одежды, и ювелирный магазин, и ломбард, и небольшая лавка ключника, делающего дубликаты ключей и продающего брелки, батарейки и прочую мелочевку.

Они стояли на светофоре и ждали зеленый. Араки, ранее не бывавший здесь, восторженно ощупывал взглядом деталь за деталью великолепное чудище, вставшее перед ним. Он часто натыкался на него взглядом, смотря в небо; как-никак самое высокое здание во всей округе. Но увидеть его так близко возможности ранее не выдавалось. Он задрал голову кверху, пытаясь представить, какой вид открывается с вершины.

— Там очень красиво, — прервал его размышления белобрысый.

— Ты там был?

— Пару раз.

— Может…

— Нет, — сразу перебил его Себ. — Тебя не пустят.

— А тебя, значит, пустят?

— А кто сказал, что я буду спрашивать? Просто мое проникновение не заметят, а тебе сразу за ухо поймают добрые дяди охранники и вежливо объяснят ногами, что туда — нельзя.

— Жаль. А ведь там можно было бы устроить что-то вроде смотровой площадки. И городу было бы выгодно, и людям было бы куда сходить.

— Ага, только вот стоит открыть проход на крышу, как сразу рядом выстроится очередь из желающих с этой самой крыши сигануть, а это уже чревато кучей проблем для города и жителей. Да и в центре и так достаточно этих площадок.