А был ли Иисус? Неожиданная историческая правда

Ученые изобрели ряд критериев, позволяющих выявить исторически достоверные предания даже в тех проблематичных источниках по жизни исторического Иисуса, которые мы имеем. Эти критерии можно применить к любой исторической личности, описанной в исторических источниках.

Однако здесь нас интересует Иисус: что он, вероятнее всего, делал и говорил? В предыдущих главах мы уже затрагивали мимоходом эти вопросы. Сейчас мы поговорим о них подробнее. Какая методология помогает историкам установить слова и дела Иисуса?

Критерии достоверности

Как мы уже говорили, стопроцентной гарантии, что те или иные события древней истории имели место, не может быть. Однако есть вещи более вероятные и менее вероятные. Скажем, вероятность того, что Юлий Цезарь ходил походом на Галлию, намного выше той, что Аполлоний Тианский воскресил кого-то из мертвых[77]. И как правило, историки имеют дело с вероятностями. Они спрашивают себя: какой ход событий наиболее вероятен?

Мы уже говорили о том, какие источники нужны историкам. В случае с историческим Иисусом используются аналогичные критерии. Например, уверенность в достоверности того или иного предания об Иисусе увеличивает наличие его во множестве независимых источников. Важно также, чтобы эти материалы были как можно ближе по времени к описываемым событиям, и чтобы они как можно меньше отражали предубежденность рассказчика. Обычно используются следующие критерии.

Контекстуальное правдоподобие

Об иудаизме времени Иисуса мы рассказали столь подробно по следующей причине: если какое-то предание об Иисусе не вписывается в исторический контекст, оно едва ли достоверно. Конечно, с обратным выводом спешить не следует: не надо думать, что если какое-то предание органично соответствует контексту, то оно надежно (здесь нужны дополнительные подтверждения; см. критерии ниже). Однако если Иисусу приписаны слова или дела, которые невообразимы в Палестине I века, мы имеем дело с поздней легендой.

Приведем пример. Как мы уже видели, в Евангелии есть ряд высказываний Иисуса, которые некогда передавались на арамейском языке, родном языке Иисуса. Иногда это можно видеть по тому, что обратный перевод фразы с греческого на арамейский делает ее понятнее: «Суббота для человека, а не человек для субботы; посему Сын Человеческий есть господин и субботы» (Мк 2:27–28).

Или евангелист приводит арамейские слова в греческой транслитерации, объясняя их смысл: «Талифа куми», что значит: девица, тебе говорю, встань» (Мк 5:41). Поскольку Иисус жил в палестинской провинции, он должен был говорить на арамейском языке. Значит, Евангелия описывают правдоподобную картину. Это не означает само по себе, что Иисус действительно это сказал. Но он мог

это сказать.

И напротив, фразы, которые невозможно перевести на арамейский язык, едва ли принадлежат Иисусу. Один такой случай мы уже видели: в третьей главе Евангелия от Иоанна Иисус говорит о необходимости родиться «анотэн», чтобы войти в Царство. Имел ли он в виду «свыше» или «снова»? Здесь многое строится на игре слов, которая возможна в греческом языке, но не в арамейском. Значит, рассказ о беседе Иисуса с Никодимом недостоверен (во всяком случае, в изложенном виде).

Как мы увидим в следующей главе, есть веские основания считать Иисуса апокалиптистом. Соответственно, предания об Иисусе, которые обретают смысл в апокалиптическом контексте, имеют хорошие шансы оказаться достоверными. Вместе с тем ни из чего не видно, что воззрения, которых придерживались последующие христианские гностики, существовали уже в палестинской провинции I века. Поэтому гностические речения в Евангелии от Филиппа и Евангелии от Марии почти наверняка не принадлежат Иисусу: они были вложены в уста Иисуса гностиками.

Подчеркнем: из трех критериев достоверности, которые мы обсуждаем в данной главе, только этот носит негативный характер. Он не может показать, что Иисус делал и говорил: лишь то, что он не

делал и не говорил. Если какое-то предание соответствует этому критерию, оно может быть достоверным. Однако оно необязательно достоверно. Чтобы выяснить, так это или нет, необходимо использовать другие два критерия. Если работают несколько критериев сразу, вероятность достоверности существенно повышается.

Множество свидетельств

Если предание засвидетельствовано во множестве независимых источников, вероятность его исторической достоверности значительно выше, чем если оно засвидетельствовано лишь в одном источнике. Если оно отражено лишь в одном источнике, не исключено, что автор его попросту выдумал. Зато если имеются несколько независимых свидетельств, это означает, что ни один из этих авторов не выдумал материал: он возник раньше, чем любой из источников. Таким образом, если предание содержится в ряде источников и контекстуально правдоподобно, шансы в пользу его достоверности существенно повышаются.