А что, если бы

Установив, таким образом, что гибель Кортеса, по меньшей мере, отсрочила бы следующее испанское вторжение в Мексику, мы вправе задаться вопросом, как повели бы себя победившие ацтеки. Полный возврат к прежнему положению следует признать невозможным. Испанское вторжение при любом исходе не могло не повлечь за собой коренные изменения во многих сферах жизни народов Мексики. Эпидемия оспы 1519 — 1520 гг. имела ужасающие последствия, но двух опустошительных эпидемий тифа (1545—1548 и 1576—1581 гг.) изгнавшая испанцев Мексика могла бы и избежать. Глубокие перемены затронули бы ацтекскую элиту: форма правления могла остаться прежней, но войны и болезни неизбежно внесли бы коррективы в персональный состав правящего слоя. Соответственно, даже сохранив в неприкосновенности организацию власти у соседних народов, ацтеки едва ли оставили бы без мстительного внимания позицию, которую занимали те или иные вожди в ходе войны.

Невозможно предсказать политическое будущее всех правителей, пришедших к власти с помощью испанцев и тласкалатеков. Многих из них наверняка свергли бы соперники, лояльные ацтекам или просто воспользовавшиеся изменившейся политической конъюнктурой. Города, придерживавшиеся союза с Тласкаланом, скорее всего переметнулись бы к ацтекам. Да и в самом Тласкалане борьба группировок вполне могла привести к отстранению от власти испанского ставленника. Можно предположить, что новый правитель постарался бы спасти город от ацтекского нашествия, пойдя на союз с ацтеками на их условиях. После ухода испанцев в регионе не осталось бы силы, способной воспрепятствовать установлению господства ацтеков, хотя бы и ослабленных в военном отношении понесенными потерями.

Как могла новая политическая реальность повлиять на возможность повторения испанского вторжения? Кортес сумел использовать в своих интересах аморфную племенную структуру ацтекского государства и наличие у ацтеков сильного врага — Тласкалана. Естественно задаться вопросом, сумели ли бы ацтеки после умиротворения Тласкалана сцементировать свою рыхлую империю, дабы иной завоеватель не смог бы по примеру Кортеса воспользоваться ее внутренней слабостью? Во владениях ацтеков имелась гораздо лучшая, чем в иных землях, система дорог, по которым доставляла припасы армия носильщиков. Но общенационального рынка, равно как и стойкой общенациональной политической иерархии, там не существовало. Власть на местах оставалась в руках племенной знати, и, следовательно, слабость или некомпетентность центра была чревата усилением сепаратизма. Кроме того, несмотря на относительную культурную близость между собой большинства племен, объединенная идеология или религия в Мексике не сложилась. Скреплению союзов могли способствовать династические браки, но для того, чтобы это способ принес плоды, требовалось время. Не располагая альтернативным методом политической интеграции, ацтеки не могли создать прочного, непроницаемого фронта на случай повторного испанского вторжения.

Но, несмотря на неспособность радикально реформировать государство, у ацтеков имелось два выхода: они могли перейти в наступление или перенять новое оружие и военную тактику. Поскольку, победив Кортеса, они захватили бы участвовавшие в штурме Теночтитлана бригантины (а возможно, и некоторые суда, оставшиеся в порту Вера-Крус), у них появилась бы возможность начать контрнаступление на колонии Вест-Индии. Правда, вероятность высадки ацтекского десанта на Кубу и штурма Гаваны представляется нам незначительной. Хотя на тихоокеанском побережье Южной Америки использовались паруса, в Мексике не имели представления ни о них, ни о морской навигации,, ни о местонахождении испанской Вест-Индии. Трудно предположить также, что войска ацтеков смогли бы достичь испанских колоний и на материке: они находились очень далеко. Чтобы добраться до ближайших, следовало преодолеть безлюдные или бесплодные пустыни, раскинувшиеся на севере, или непроходимые джунгли, лежащие на юге, населенные не входившими в сферу ацтекского влияния племенами. Таким образом, даже при наличии наступательного импульса, ацтеки скорее всего ограничились бы патрулированием побережья залива с целью предупреждения новой испанской высадки. Да и эта дорогостоящая активность наверняка поумерилась бы по прошествии нескольких мирных лет.