А что, если они нам не враги? Как болезни спасают людей от вымирания

Суровая зима и жестокое продовольственное эмбарго, наложенное нацистами, привели к сильному голоду в Нидерландах в 1944 и 1945 годах. Во время Голодной зимы [141], как ее прозвали позже, погибло тридцать тысяч человек.

Изучение данных о детях, родившихся после этого ужасного голода, стало одним из найденных Баркером доказательств его гипотезы бережливого фенотипа. У женщин, находившихся в период Голодной зимы не позже шестого месяца беременности, родились маленькие дети, которые были подвержены ожирению, ишемической болезни сердца и различным видам рака.

Несмотря на то, что полученные данные по-прежнему вызывают множество вопросов, исследователи были еще больше удивлены, когда двадцать лет спустя обнаружили, что внуки этих женщин также были рождены с низкой массой тела. Возможно ли, что метильные маркеры, ставшие следствием недоедания в период голода, были переданы через поколение? Окончательного ответа на этот вопрос пока нет, однако последствия метилирования, судя по всему, самые что ни на есть реальные.

Многие ведущие ученые-эпигенетики полагают, что эпигенетические изменения представляют собой нежные попытки эволюции скорректировать существующий геном, хотя однозначного мнения по этому поводу пока еще нет. Ученые из Университета Дьюка, опубликовавшие исследование с мышами, написали следующее: «Полученные нами данные свидетельствуют о том, что питание на ранних стадиях развития эмбриона может оказывать влияние на появление эпигенетических меток… [которые] воздействуют на все ткани, в том числе клетки зародышевой линии. Таким образом, неполное стирание вызванными питанием эпигенетических изменений… является возможным механизмом адаптивной эволюции млекопитающих» [142].

Другими словами, когда метильные маркеры не стираются, они могут передаваться из поколения в поколение, в конечном счете приводя к эволюции.

Получается, что приобретенные родителями признаки могут в конечном счете быть унаследованы потомками.

Ламарк, наверное, в гробу перевернулся: теория, к созданию которой он не имел никакого отношения, вот-вот станет последним писком моды в научных кругах. Маркус Пембрей, ученый, занимавшийся исследованием влияния курения родителей на потомство, называет себя неоламаркистом. А Дуглас Руден, исследователь из Алабамского университета, сказал журналисту из «The Scientist»: «Ученые-эпигенетики всегда были ламаркистами. Не вижу тут ровным счетом никакого противоречия».

* * *

Большинство эпигенетических эффектов, о которых до сих пор шла речь, были связаны с изменениями, происходящими до рождения. Вместе с тем эпигенетические изменения могут происходить и в течение жизни, по мере выключения одних генов за счет присоединения к ним метильных групп и включения других за счет удаления этих групп.

В 2004 году Майкл Мини из Университета Макгилла в Канаде опубликовал доклад, который произвел в научных кругах почти такую же сенсацию, как отчет ученых из Университета Дьюка об их эксперименте с желтыми и коричневыми мышами. Исследование, проводимое Мини, показало, что взаимодействие между матерью и ее потомством уже после родов способно провоцировать размещение метильных маркеров, приводящих к значительным эпигенетическим изменениям.

Мини изучал поведение крыс, которым в первые часы после рождения доставалось разное количество материнского внимания. Малыши, которых вылизывала мама, выросли в уверенных в себе крысят, ведущих себя относительно спокойно и легко справляющихся со стрессовыми ситуациями. Что же касается крысят, обделенных вниманием своих матерей, то они выросли невероятно нервными.

Возможно, вам показалось, что это исследование спорное, потому что неясно, природа играет первостепенную роль или воспитание. Те, кто выступает на стороне природы, сказали бы, что крысы с плохими социальными навыками передавали потомству свои гены, отвечающие за эмоциональные проблемы, в то время как от уравновешенных матерей крысятам доставались гены выдержанности. В этом есть свой смысл, но только в некоторой степени – Мини со своими коллегами проводил свой эксперимент так, чтобы проверить в том числе и эту теорию. Исследователи отдавали детенышей отчужденных матерей любящим, и наоборот. Крысята, которых вдоволь вылизывали после рождения, вырастали спокойными, независимо от поведения их биологических матерей.

Те, кто в этом споре считает, что первоочередная роль отдана воспитанию, наверное, уже почуяли запах победы, не так ли? Если крысята, с которыми хорошо обращались, вырастали нормальными, независимо от своего генетического портрета, то это должно означать, что развитие их личности определялось тем, как о них заботились родители.

Однако не стоит торопиться с выводами.