А если это любовь?

– Все хотел спросить, почему ты решила родить именно мальчика?

– А что здесь такого?

– Ну, я всегда думал, что женщины в основном хотят дочь. Нет?

– Господи, Мурадов, ты забыл, в каком бизнесе я варилась? Нет… Нет, кто угодно, но только не девочка. Не в нашем патриархальном обществе. Никогда. Я… – Белла осеклась, удивившись своей запальчивости. Я что? Я не смогу жить, зная, какие опасности подстерегают её на улице? Так и есть. Но стоит ли это озвучивать? – К тому же девочка будет у вас с Шанель. Считай, мой парень родится для поддержания мирового баланса.

– Терпеть не могу эту кличку!

Бэлла усмехнулась:

– У тебя какая-то нездоровая ненависть к именам.

– Мою жену зовут Дарина.

– Что не мешает ей быть девочкой Шанель. Все ж наметанный у меня глаз, а Мурадов?

– Отвали.

– Это вместо благодарности за устройство твоей личной жизни? – Бэлла открыла один глаз. – Да если бы не я, ты, может, до сих пор бы тупил, не понимая, какое рядом сокровище. Еще скажи – нет.

Родион задумчиво растер затылок. Улыбнулся на все тридцать два зуба:

– Почему нет? Да. Сокровище…

Бэлла тихо рассмеялась. А когда Мурадов вновь взялся за старое, меряя шагами коридор, стихла и отвернулась к окну. Она сразу поняла, что эта девочка для Мурадова. Как сразу, еще там, в забытом богом пакистанском борделе поняла, что сама она не для него. Куда? С ее-то багажом. Глупо было даже надеяться. А Бэлла глупой не была. На тот момент уже не была, да… Поумнела. Она очень хорошо знала свое место. И, может, поэтому сумела стать Мурадову другом. Чтобы хоть так, своей щенячьей преданностью отплатить за все, что он для нее сделал. И в Пакистане, и после, когда она без копейки денег и перспектив валялась в больнице.

Ну, вот… Зачем только вспомнила? Настроение к чертям испортилось. В такой-то день! Бэлла взглянула на часики. Красивые, с бриллиантами. Она, как сорока, любила все яркое и блестящее. Дорогое.

– Бэлла…

– М-м-м?

– А правду говорят, что ты отошла от дел?

– Не врут.

– И чем теперь ты планируешь заниматься?

Бэлла пожала плечами. К счастью, ей удалось скопить достаточно денег, чтобы об этом не думать в принципе. С сегодняшнего дня она собиралась… просто жить. Растить сына, что-то готовить и есть. Да-да, есть, никаких диет больше!

– Не знаю. Я еще ни о чем таком не думала.

– Ты могла бы написать книгу.

– Чего?

– Книгу! О своей жизни. Представляешь, какой бы вышел бестселлер?

– Кошмарная идея.

– Это еще почему?

Бэлла вздохнула. Мурадов был классным мужиком. Но когда он волновался, становился ужасно болтливым. Хотя в других обстоятельствах из него слова лишнего было не вытащить.

– Потому что такие книги романтизируют проституцию. Начитавшись этого дерьма, тысячи глупеньких дурочек начинают верить во всякие сказки. Идут в эскорт в надежде на эту самую сказку и принца на белом коне, а оказываются в действительности. Где ничего, кроме грязи, нет. И никто в этих книгах им не расскажет, что хорошо, если тебя не убьют. Не выбросят из окна, как одну из моих девочек, и не пустят по кругу. Наркотики, алкоголь… Про это вообще молчу.

– Ты можешь написать правду.

– Шутишь? – возмутилась Бэлла. –  Правду никто не станет читать.

– Почему?

– Все потому же. Взрослым, как никому, нужны сказки. Так они чувствуют себя в безопасности. Ой, кажется, врач! – Бэлла вскочила на ноги. Шагнула навстречу выбранной из двух десятков других акушерке.

– Поздравляю. У вас хорошенький здоровенький мальчик. Пуповину будете перерезать?

– Нет. Позовите меня, когда все будет… готово, – шепнула она и на негнущихся ногах вернулась на свой стул.

– А почему ты не захотела перерезать пуповину?

– А ты почему?!

– Я боюсь до усрачки, но ты ведь женщина…

– И что?! Думаешь, я всю жизнь мечтала резать пуповины?

– Ты какая-то нервная.

– О, да просто оставь меня уже, наконец, в покое!

К счастью, в тот же момент в соседнем родзале раздался крик. Родион побелел и, не дожидаясь, когда его позовут, рванул со всех ног в палату. Может, ей не стоило так на него орать, но… Учитывая, как Бэлле дался сын, было неудивительно, что нервы сдали. Долгий выбор донора спермы. Две попытки ЭКО. Один выживший из двух подсаженных суррогатной матери эмбрионов… Девять месяцев ожидания. Удивительно, как она вообще их пережила.

Не находя себе места, Бэлла подошла к двери, которую Мурадов с перепугу не удосужился закрыть. Шанель лежала в койке на удивление свежая и румяная. Что с нее взять? Молодость… И хоть она заставила Родиона подождать с продолжением рода до окончания института (более целеустремленной девицы Бэлла сроду не видела), все же двадцать три – не сорок. Потому как, в отличие от своей жены, Мурадов выглядел ужасно помятым. И таким счастливым, что, глядя на него, улыбались даже очерствевшие к такому врачи.

– Бэлла…

– Да?

– Вы можете увидеть сына.

– Правда?

Она сглотнула. Смело шагнула вслед за акушеркой в родзал. И даже нашла в себе силы поблагодарить суррогатную мамочку за работу. А потом взглянула на своего долгожданного, выстраданного мальчика, и все. Её силы закончились.

– Ну-ну, что вы! Не плачьте!