А мама дома?

– Сегодня утром он целый час разговаривал с доктором Рабином, – сказала она, возможно опасаясь, что Анна заметила нетерпеливость с ее стороны. – А это даже не работа доктора. Для работы с такими людьми существует специальный отдел. Но человек так настаивал… – Она поправила волосы, уложенные в аккуратный пучок, хотя они совершенно в этом не нуждались. – Доктор Рабин всегда помогает людям – хотя это его изматывает.

– Он очень добрый, – сказала Анна.

Девушка сразу просветлела:

– Да-да, невероятно добрый!

Она бросилась было рассказывать о добрых делах Конрада, но, осознав, что Анну вряд ли можно считать подходящим исповедником, занялась бумагами на столе.

– Извините, пожалуйста, но мне надо работать.

Девушка вставила лист бумаги в машинку и принялась печатать.

Анна исподтишка наблюдала за ней: сильные, опытные руки уверенно двигались по клавиатуре («Мама никогда не умела так печатать»), аккуратная блузка, серьезное, деловитое выражение лица… Девушка кого-то ей напоминала, но Анна не могла понять кого. Думать о ней как о маминой сопернице было сложно, но если человек очень устал…

– Доктор Рабин может вернуться только к обеду, – сказала девушка. – Может быть, вы зайдете позже?

Но еще до того как Анна ответила, дверь отворилась и, прихрамывая, вошел Конрад. Присутствие Анны оказалось для него неожиданностью, но он быстро овладел собой.

– Рад, что ты зашла, – сказал он официальным тоном. – Я хотел с тобой поговорить. – И добавил: – Вижу, ты познакомилась с моей секретаршей Ильзой.

Ильза уже приняла его пальто и трость.

– Интересная была встреча? – спросила она так, будто для нее это действительно важно.

Конрад избегал смотреть на Анну.

– Очень интересная, – ответил он и быстро ознакомился с составленным для него списком дел. Вздохнул, выслушав рассказ Ильзы о Бирнбауме и его фотографиях: – Подумаю, что с этим делать, – и взглянул на часы: – Тебе пора пообедать, Ильза. И, если нетрудно, попроси принести нам сюда сэндвичи. Да, после обеда ты можешь переговорить со Шмидтом о социальных выплатах твоей матери. Я только что встретил его в лифте и предложил один вариант…

Анна не вслушивалась в подробности, но, какой бы вариант ни предложил Конрад, он, безусловно, был наилучшим.

Он отмахнулся от «спасибо» Ильзы:

– Иди! И не забудь про сэндвичи.

Ильза помедлила у двери:

– С ветчиной? – спросила она, улыбаясь и слегка покраснев.

Видимо, это была какая-то «их» шутка.

Но Конрад не сразу отреагировал. А потом громко рассмеялся:

– Именно! С ветчиной!

Ильза ушла.

Они прошли во внутренний кабинет. Конрад жестом предложил Анне стул, и сам со вздохом уселся.

– Извини, как ты догадываешься, утро выдалось трудное. – Он рассеянно перебирал фотографии на столе. – Но ты можешь не волноваться за маму. Я ее успокоил. Обещал: что бы ни случилось, я отвезу ее отдохнуть хотя бы на две недели. Она совершенно счастлива.

Анна почувствовала облегчение.

– А как здоровье Эрвина? – спросила она.

– Ну… – Конрад нетерпеливо отмахнулся. – Утром мне звонила Хильди. Она в отличном настроении. Накануне вечером, как оказалось, им пришлось вызывать доктора, и тот предположил, что у Эрвина гепатит. Но, скорее всего, он ошибся. Эрвину уже лучше. Конечно, мне придется взять его работу на себя. Ильза тут подбросила дел – то да сё… И потом этот бедный Бирнбаум… Боюсь, для меня это слишком. – Конрад вытянул из стопки одну из фотографий и показал Анне: маленькое личико с темными глазами, выцветшее и размытое. – «Рахиль Бирнбаум, шесть лет»… Нечего удивляться, что он немного не в себе.

– Потерял всю семью?

Конрад кивнул:

– Четырнадцать родственников, включая жену и троих детей. Он единственный выжил. Беда в том, что ему не нужна компенсация. Мы уже отправили ему довольно большую сумму. Он просто положил ее в ящик комода.

– А что тогда?

Конрад с горькой иронией приподнял бровь:

– «Пусть поймут, что они натворили», – вот что ему надо. Только и всего…

В дверь постучали, и появился мальчик с сэндвичами. Конрад положил их на две картонные тарелки с салфеткой на каждой.

– Главное, – сказал он, когда они принялись за еду, – я купил тебе билет. Твой самолет улетает завтра в девять утра. И я, конечно, отвезу тебя в аэропорт.

Анна откинулась на спинку стула:

– А мама… Ты уверен, что с мамой все будет хорошо?

– Я же тебе сказал.

– А что с этим…

– Ты имеешь в виду случай с профессорскими таблетками, на который я так глупо намекнул в телефонном разговоре? Я убедил маму, что она сама рассказала мне об этом.

– И она тебе поверила?

Конрад кивнул почти с сожалением:

– Да. Она мне поверила.

Анна не могла избавиться от смущения и некоторого сомнения.

– Всё в порядке, – сказал Конрад. – Забудь, что ты мне об этом рассказала. Это не имеет никакого значения. Ты облегчила мое чувство вины, и я тебе за это благодарен.

– Но ты будешь о ней заботиться?

– Конечно.

– Потому что без тебя… – Анна все еще сомневалась.

– Без меня она не справится. Я дарю ей чувство защищенности. – Он вздохнул. – Я всем дарю такое чувство. Ей. Ильзе. Моей жене и дочерям. Бог мой, даже матери Ильзы я дарю чувство защищенности.