А мама дома?

– Хорошо. Но если вам что-нибудь понадобится… – Стюардесса улыбается и отходит.

Самолет нырнул под облака. Внизу шел дождь. Всюду было мокро, а на полу аэровокзала – множество следов грязных ботинок.

Пассажиры с британскими паспортами – направо, остальные – налево. Анна прошла через правый выход с острым чувством, что хочет кого-то обхитрить. Но служащий улыбнулся ей как «своей».

– Не слишком приятная погода для возвращения домой, – заметил он.

Офицеры таможенного контроля в синей форме держались, как обычно, спокойно, безо всяких подозрений:

– Как? Ничего? Даже бутылки шнапса для приятеля?

– Ничего, – ответила Анна – и тут же увидела за заграждением Ричарда!

Он высматривал ее среди прибывших пассажиров, и несколько мгновений Анна смотрела на него как на незнакомца: худощавый, темноволосый, небрежно одетый, с умным подвижным лицом. Англичанин… Хорошо-хорошо: пусть в нем больше ирландской крови. Но он не эмигрант. Независимый, самодостаточный. Он прожил в Англии всю свою жизнь. И говорит исключительно по-английски…

Анна вдруг ощутила, как давят на нее слова, места, люди из прошлого. Неужели она и правда может быть близка с кем-то, кто ничем таким не обременен?

Служащий таможенного контроля сделал пометку белым мелком на чемодане Анны, и в этот момент Ричард обернулся и увидел ее:

– Анна!

Она схватила чемодан и побежала к нему. Вблизи Ричард выглядел усталым и встревоженным. Анна опустила чемодан и бросилась к нему в объятия. От него пахло кофе, бумагой и лентой для пишущей машинки.

– Дорогой…

– Слава богу, ты вернулась.

Впервые с момента отъезда Анна чувствовала себя в целости и сохранности. Никаких сомнений: вот место, где она своя! Здесь она дома.

– То, что происходит, немного пугает, – сказал Ричард, когда они сели в автобус, в город.

– События в Суэце?

– И в Венгрии.

– Но, я думала, в Венгрии все хорошо.

Ричард удивился:

– Хорошо?

– Там все устроилось.

– Разве ты не слышала? Это во всех газетах. Ты должна была слышать…

– Нет… – Но по лицу Ричарда Анна уже поняла, что произошло: – Русские?..

– Да. Они заявили, что уходят, а на самом деле ждали подкрепления. И внезапно нанесли удар. В Будапеште танки. Вождей восстания схватили. Границу закрыли и вышвырнули из страны западную прессу.

Анне внезапно стало плохо.

– Значит, все те люди…

– Да. Бог знает, что теперь с ними будет. Думаю, многие уедут при первой возможности.

«Опять!» – подумала Анна, и ее охватил гнев.

– Нужно что-то делать! Нельзя это так оставлять!

Ричард не ответил.

– Ведь правда?..

Ричард криво усмехнулся:

– Лейбористская партия проводит большой протестный митинг на Трафальгарской площади.

– За венгров?

– Речь о нас. Как ужасно мы поступили, вмешавшись в дела в Суэце, – ни дать ни взять гнусные империалисты. А пока мы заняты своим маленьким поражением, настоящие империалисты делают, что хотят.

За окном автобуса мелькали и оставались позади мокнувшие под дождем однотипные домики из красного кирпича.

– Люди напуганы, – сказал Ричард. – Это видно по выражению лиц. Все того и гляди может взорваться.

Еще домики, фабрика, лошадь в грязном поле… «Что будет с мамой?» – подумала Анна.

– Как ты думаешь, в Берлине может стать опасно?

Ричард поморщился:

– Если все вдруг взорвется, не имеет значения, кто где находится. Но я очень рад, что ты вернулась.

– И я! Я так рада!

Пальто Ричарда намокло, и Анна чувствовала запах твида, перемешанного с резиновым запахом чужих плащей.

– У твоей мамы все хорошо? – спросил Ричард. – Я имею в виду – с Конрадом?

– Не знаю. – Анне хотелось поговорить об этом с Ричардом, но она внезапно почувствовала сильную усталость. – Все сложно.

– Конрад всегда казался таким ответственным!

– Да, смешно, – ответила Анна. – Но он и правда ответственный.

Они вышли из автобуса в терминале на Кенсингтон-Хай-стрит и стояли на обочине, пытаясь поймать такси. Как обычно, во время дождя все такси были заняты. Промокшая Анна глядела на машины и автобусы, поднимавшие брызги из луж, и чувствовала себя совершенно измотанной.

Ричард взглянул на нее с беспокойством:

– Все нормально?

Она кивнула.

– Кажется, я вчера выпила слишком много коньяка. И спала очень мало… Смотри!

Из-за угла появилось свободное такси, и Анна замахала рукой.

– Бедная моя, – отозвался Ричард. – А у тебя, наверное, еще и месячные были.

Такси направилось к ним, и Анна следила за тем, как оно приближается – медленно, бесконечно долго… Так вот что она упустила! Вот что должно было произойти в Берлине – и не произошло!

Анна видела лицо водителя, его шерстяную шапочку, мокрый блеск металла, брызги, вылетавшие из-под колес, – все, как в замедленной съемке: «Неужели?.. Случилось!..»

– Нет, – ответила она Ричарду. – Не было.

Он уставился на нее:

– Не было?

– Нет. – Лицо Анны засветилось от разраставшегося внутри ее счастья, и этот свет отразился на лице Ричарда.

– Господи боже мой!

Водитель взглянул на них поверх руля.

– Так вы едете или нет? – спросил он с грубоватой усмешкой.

– Конечно! – Ричард назвал адрес, и они с Анной забрались в машину.

– Ты уверена? – спросил ее Ричард. – Может, это от перенапряжения?