А наутро радость

– А почему ты никак не повзрослеешь? – прошептала она, когда он вошел в дом.

Окно было открыто, и Анни услышала голос Карла:

– Нет, я не могу взять деньги.

– Уж эта твоя проклятая этика, – пробормотала она себе под нос.

– Но, – продолжил Карл, – я возьму плату овощами – картофелем, яблоками…

– Конечно! Конечно! – обрадовался фермер.

Анни улыбнулась и расслабилась.

Стоя рядом с Карлом, она наблюдала, как фермер укладывает в машину бушель ирландского картофеля, бушель яблок и дюжину початков кукурузы. Анни в экстазе сжимала руку Карла, когда в машине оказывался очередной предмет.

– Я думаю, Рамона не станет возражать, – сказал директор, – если ты добавишь банку ее пикулей.

– И, – предложил кассир, когда фермер направился к погребу, – как насчет бутылочки твоего домашнего вишневого вина, Френд?

– Это ни к чему, – возразил фермер.

Сосредоточенно рассматривая свои ногти, служащий банка сказал:

– Я обычно беру пятьдесят центов, когда выезжаю куда-нибудь поставить свою печать.

Фермер достал из погреба банку пикулей емкостью в кварту и бутылку с квартой вина.

Анни любовалась темно-розовым вином в бутылке.

– Оно такое красивое! – воскликнула она. – Слишком красивое, чтобы его пить.

– Выпейте все сами, моя дорогая, – посоветовал служащий банка. – От этого вина у вас на щеках появятся розы, и у вашего малыша тоже.

Анни была растрогана.

– Если когда-нибудь у нас будет много денег, – сказала она, – я положу их только в ваш банк. – Все засмеялись.

Когда Карл помогал ей сесть на заднее сиденье «Форда», она прошептала ему на ухо:

– Эти продукты стоят гораздо больше двух долларов.

– Я знал, что делаю, – с гордостью ответил он.

Перед тем как Карл составил завещание для фермера, они совсем обнищали. Изредка ему удавалось заработать двадцать пять или тридцать центов за мытье окон. Двадцати пяти центов хватало ненадолго – был 1928 год. На них можно было купить пару яиц, буханку хлеба, луковицу и мешочек табака «Булл Дэрхем» за пять центов.

Когда началось то, что они с мрачным юмором называли «Голод 28-го», Карл отказался от сигарет. Через несколько дней он стал раздражительным, и ему было трудно сосредоточиться в классе. Анни купила ему глиняную трубку за пять центов (дети используют такие для выдувания пузырей) и мешочек табака «Булл Дэрхем». Ему не понравилась трубка, и он никак не мог к ней привыкнуть. Его челюсти болели от того, что приходилось сжимать в зубах мундштук. В конце концов он так сильно сжал зубы, что кончик мундштука отломился. Это подало Анни идею. Она вспомнила, как старые ирландцы в Бруклине курили глиняные трубки, черенок которых был длиной всего пару дюймов. Она отрезала кусок от мундштука Карла, так что теперь длина стала два дюйма. Затем она набила трубку табаком и попросила Карла опробовать ее.

– Идея заключается в том, – пояснила она, – чтобы сосать, а не кусать. – Она взволнованно наблюдала, как Карл делает несколько затяжек. – Ну как, Карл?

– Это лучше, чем ничего, – проворчал он.

– А разве у тебя есть выбор? – улыбнулась она.

– Не умничай, Анни. – Она отвернулась со вздохом. – Я просто пошутил, любимая. Это чудесно!

И так оно и было. Правда, чашечка трубки была так близко от лица, что почти весь дым попадал в ноздри.

Пес Джелло прекрасно питался в период Голода. Он каждый день получал от Голди свою полную меру мясных обрезков и сочную косточку. Анни говорила, что он жиреет. Она часто с завистью поглядывала на косточки и мясные обрезки Джелло. Анни привыкла к мясному меню, и ей очень не хватало мяса. Даже в ее детстве – еще до того, как мать вышла замуж за Дэна, – у них всегда было мясо. Если в доме оставалось всего пятнадцать центов, мама покупала на десять центов рубленого мяса и буханку хлеба, и получался совсем неплохой ужин.

Однажды в бакалейной лавке Голди дала Анни пакет с мясными обрезками, сказав, что если она подождет несколько минут, то будет косточка для Джелло: ее мужчина рубит говядину.

Анни наблюдала, как Лопин Лопин срезает мясо с большой кости и распиливает кость. Он поднял в руке косточку, и Анни подумала, что это похоже на миниатюрную башню из слоновой кости. К косточке пристал кусочек хорошего красного мяса, и у нее потекли слюнки. Должно быть, Голди это заметила. Она не стала класть косточку вместе с обрезками, а завернула ее отдельно.

– Я возьму Лесса до вечера, Голди, если вы разрешите.

– Послушайте, Анни, не чувствуйте себя обязанной только потому…

Анни перебила ее:

– О, с Лессом никаких хлопот. С ним весело. Вы бы только посмотрели, как они с Джелло играют вместе. Они по очереди становятся «лошадкой».

Анни купила на пять центов сушеной фасоли, и из косточки получился чудесный суп. А кусочек мяса на ней был маленькой роскошью. Анни охладила кость и вышла во двор, чтобы отдать Джелло. Он уселся, положив косточку на одну лапу и придерживая другой. Пес понюхал косточку и с оскорбленным видом поднял на Анни глаза, полные укора. Казалось, он безмолвно спрашивает: «Зачем ты валяла дурака с моей косточкой?»