А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 2

Хомяков прежде всего как светский богослов привлек внимание крупного сербского мыслителя, архимандрита Юстина Поповича (1894–1979), который как и Стоянович, был одним из основателей Сербского философского общества в Белграде, до 1944 года профессором Богословского факультета в Белграде, после чего жил в монастырях Сербии. Он перевел на сербский язык известный труд Алексея Хомякова «Церковь одна» и опубликовал его в 1927 году.

После Второй мировой войны в Сербии и Югославии писали в основном о «прогрессивных» русских философах, в то время как других обходили стороной.

Автор этих строк опубликовал статью «Славянофилы: А. С. Хомяков», в которой вкратце изложил основные идеи основателя славянофильства.[882]

Л. А. Орехова

Мнение иностранцев о России как вызов русской литературе

В 1845 году в четвертом номере «Москвитянина» появилась статья А. С. Хомякова «Мнение иностранцев о России». В зарубежных суждениях о российской жизни автор обнаруживает «путаницу в понятиях и даже в словах», «бесстыдную ложь», «наглую злобу» и задается вопросом: «На чем основана такая злость, чем мы ее заслужили?»[883]. Ответ, по его мнению, кроется в двух причинах: «различие во всех началах духовного и общественного развития России и Западной Европы» и «досада» Европы перед «самостоятельною силою» России[884]. Хомяков констатирует, что при таком положении вещей Россия, конечно, не может ожидать от Запада «полной любви и братства», но она имеет все основания «ожидать уважения». Однако в современных «сказаниях» иностранцев о России он не обнаруживает и следа этого уважения. «Собственное признание в нашем духовном и умственном бессилии, – заключает он, – лишает нас уважения: вот объяснение всех отзывов Запада о нас»

[885]. Как выход из сложившегося положения публицист предлагает русскому обществу вернуться к собственным духовным истокам, проникнуться к ним уважением, не профанировать их перед иностранцами. «Тогда, – убеждает Хомяков, – мы не будем сбивать с толку иноземцев ложными показаниями о самих себе, и Западная Европа забудет или предаст презрению тех жалких писателей, о которых один рассказ уже внушает тяжелое чувство досады».[886]

Заметим, что основная часть статьи посвящена вовсе не анализу конкретных высказываний и оценок иностранцев о России, а описанию своеобразного рецепта борьбы с западной недоброжелательностью. По мысли Хомякова, российское общество должно осознать, что Россия обладает оригинальным духовным потенциалом, качественно отличным от европейского и более мощным, и важно обнаружить этот потенциал перед Западом. Хомяков развивает эту идею в следующей статье с характерным заглавием «Мнение русских об иностранцах» («Московский сборник», 1846).

Статья имеет сходную с предыдущей композицию. В начале автор называет исключениями любые доброжелательные суждения иностранцев о России и заявляет, что «мнение Запада о России <…> выражается в огромном успехе всех тех книг, которых единственное содержание – ругательство над Россиею, а единственное достоинство – ясно высказанная ненависть к ней»[887]. Затем он снова приходит к тому, что причина кроется в неуважении русского общества ко всему отечественному, доказывает пагубность «эклектического» подражания «шаткому и бесплодному духовному миру Запада»[888] и необходимость развивать самобытное русское миропонимание. Поскольку статья начинается с апелляции к мнениям иностранцев, она тоже должна была восприниматься читателем в качестве разъяснения, каким образом русское общество может противостоять предвзятым мнениям европейцев.

Обе статьи Хомякова являлись частью задуманного им «публицистического трактата», посвященного поиску путей возвращения русского общества к национальной почве. Он рассматривает эту проблему то в связи со строительством железной дороги в России («Письмо из Петербурга», 1845), то в связи с размышлениями о перспективах русского искусства («О возможности русской художественной школы», 1847). Поэтому и его обращение к мнению иностранцев о России можно было бы расценить как формальный повод создать одну из «многочисленных вариаций» своей мысли. Отчасти это объяснение было бы верным, но, кажется, односторонним. Так, например, оно вовсе не давало бы ответа на вопрос, почему Хомяков выбрал для демонстрации своих мировоззренческих моделей именно мнение иностранцев о России.