А снег всё падал…

Весь остаток дня генерал-лейтенант Барягин просидел в комнате психологической разгрузки. Военный начальник был настолько опустошён, что даже пропустил ужин, ради которого повара несколько часов колдовали у плиты. Сидя в мягком кожаном кресле, он вспоминал, как прибыв в часть, был полон решимости объявить пару выговоров, возможно, лишить кого-то премии, а может даже поставить вопрос об увольнении пары нерадивых офицеров или контрактников. Но в один момент эти планы оказались похороненными каким-то глупым солдатом. Всё, что раньше приносило генералу ни с чем несравнимое удовольствие – власть, чувство превосходства и безнаказанности – всё это больше не имело никакого смысла. А виной всему была какая то шапка. Барягиным завладела апатия. Больше он не хотел устраивать разнос командованию полка. Единственным его желанием было – дождаться утра и поскорее убраться из этой части.

Что до «Мудрого Сефера», то он не особо переживал по поводу данного инцидента. Собственно для него, ничего страшного не произошло; он также стоял на посту дневального, нёс службу, только не понимал, почему все проходящие мимо него просили поправить им шапки и весело смеялись.

На следующее утро, с отрешённым лицом, в сопровождении полковника Палюка, генерал-лейтенант Барягин шёл к КПП, где его ждал все тот же ведомственный «УАЗик», готовый отвезти высокопоставленного военного на железнодорожный вокзал.

Подойдя к автомобилю, Палюк учтиво открыл генералу заднюю дверь.

– Желаю удачной доро…

Полковник не успел договорить. Барягин юркнул в машину и сильно хлопнул дверцей. Автомобиль тронулся с места, выпуская из выхлопной трубы клубы густого, синеватого дыма.

Как и положено по уставу, Палюк вытянулся по стойке смирно и приложил руку к виску, прощаясь с удаляющимся автомобилем и сидящим в нём некогда страшным визитёром. Когда машина скрылась за воротами части, полковник улыбнулся и поправил свою шапку, покрытую снегом, который всё ещё падал.