А теперь на Запад

– Рожи у них очень уж наглые, как будто это они нас в плен взяли, – пояснил он ход своих мыслей. – А у немцев самые наглые это как раз жандармы. Они даже в своих стреляют, если им что-то не понравилось. Сам видел.

* * *

Наконец, рассевшись по местам, мы смогли тронуться в путь. Проскочив центр села, я прибавил скорость, спеша удалиться, пока нами никто не заинтересовался. При таком дефиците войск, как сейчас, местный комендант мог попробовать приватизировать наш броневичок, да еще и вместе с нами.

Миновав еще несколько сел, оккупированных фашистами, мы попали в самую опасную зону, где немецких блокпостов больше не было, но ездить с красным флагом еще рановато. Здесь нас могли обстрелять и те и другие. Вскоре, не доезжая до небольшой деревушки, проводник нас тормознул.

– Там дальше село какое-то подозрительное. Жители его покинули, а дымок над ним виднеется, значит, в одном из домов топится печь. Кто там может быть, совершенно непонятно.

Высланные вперед разведчики картину не прояснили. Они доложили, что постов не видно, в одном из домов явно кто-то есть, но кто, неясно. Из леса этот двор не просматривается.

– День сейчас короткий, а путь не близкий, – выдал я своим подчиненным новое откровение. – Надо побыстрее разведать и двигать дальше. Скажи, Василич, как думаешь, могут там быть партизаны?

– Да, пожалуй, они могли занять село. Но они бы тогда выставили везде дозоры. Вот что, идти на разведку лучше мне. Если там наши, то они меня знают. Ну а если фрицы, то я просто мирный житель, да еще и хорошо известный. Зря, что ли, я несколько недель на мельнице работал. Оружие с собой брать не буду. Если фрицы с ним поймают, расстреляют на месте.

Отпускать проводника не хотелось, но аргументы он привел железные. Лучше, чем Кабанов, с заданием действительно никто не справится.

– И еще. – Василич хитро подмигнул. – Возможно, придется вступить в бой, и ваших пленных лучше заранее высадить, чтобы не мешали. Тут недалече есть будочка у колхозного поля, вот там их и заприте. Оставите одного бойца, он будет и за сторожкой приглядывать, чтобы фрицы не утекли, и за дорогой следить.

Выбранная Леоновым пара бойцов выпихнула немцев и повела в указанном направлении, а он сам задержался поговорить с Василичем.

– У задней стены сторожки есть лаз, прикрытый соломой, – пояснил партизан, когда фрицы отошли подальше. – Место для наблюдения очень удобное, наши им часто пользовались, вот и сделали там потайной ход.

Больше Леонову ничего объяснять было не нужно, и он побежал выбирать место для наблюдения.

* * *

После того, как партизан растворился в лесу, мы его больше не видели, но это хорошо. Значит, те, в селе, тоже его не заметят. На часы я не смотрел, так как по опыту уже знал, что в таких случаях стрелки, даже секундная, практически останавливаются. Хорошо, что мудрый Авдеев вспомнил, что надо перекусить, и, открыв люк в капоте, достал горячие консервы, нагретые жаром двигателя.

Словно почуяв, что началась кормежка, из ниоткуда появился Леонов с одним из бойцов. Я махнул рукой, прерывая его доклад, и позволил накинуться на еду. Слегка утолив голод, он все-таки рассказал о подготовке к побегу. Связали Тедера не сильно, под предлогом того, что он ранен, и терять ценного пленника нежелательно. Место для секрета подобрали очень тщательно. Красноармеец Белов, оставшийся в засаде, боец опытный и хороший стрелок. Когда побегут оба фрица, то Белов подстрелит одного из них. Каждые пять минут часовой должен окликать пленных, а те обязаны тут же отвечать, под угрозой наказания. В общем, предусмотрено было все, и беспокоиться совершенно не о чем.

* * *

Но вот мы поели, и время опять потянулось медленно, пока совсем не остановилось, словно облака в безветренную погоду. Однако все когда-нибудь кончается, закончилось и наше ожидание. Как мы морально ни готовились к возможным неприятностям со стороны непонятных типов, сидевших в селе, но первый выстрел, прозвучавший оттуда, был совершенно неожиданным.

Все сразу же кинулись к машине. Капризная допотопная техника завелась с полпинка, и вскоре мы мчались, подпрыгивая на кочках, с ужасающей скоростью двадцать километров в час, не остановившись даже для того, чтобы подобрать нашего дозорного, следившего за селом. Как мы ни торопились, но когда я подрулил к нужной избе, бой уже закончился. Во дворе валялось несколько немецких трупов, лежащих на темно-буром от крови снегу. Лишь одна из фигур шевелилась, подавая признаки жизни. Бедная лошадь, пострадавшая от шальной пули, взбесилась от боли и становилась на дыбы, пытаясь копытами убить невидимого обидчика, причинявшего ей сильнейшую боль.

Наш Василич сидел на земле, осторожно придерживая правую руку, но выглядел живым и практически здоровым.

Опытные бойцы в приказах практически не нуждались и быстро разбежались во все стороны. Убедившись, что все чисто, они начали потрошить немцев и оказывать первую помощь Кабанову. Смертельно раненного немца прикончили штыком, чтобы не тратить зря патроны, но подходить к лошади было слишком опасно, и ее пристрелили.