Аббатство кошмаров. Усадьба Грилла

— Ничего более по этой части, но семь сестер мне как родные сестры. Будь они и впрямь мне родными сестрами, отношения наши бы не нарушились, женитьба моя не была бы помехой. Но, как мила, великодушна, снисходительна, терпима ни была бы женщина, она не сможет отнестись к некровным узам, как к кровным.

Преподобный отец Опимиан:

— В самом деле, на такое не станешь рассчитывать. Но ведь из этой трудности тоже есть выход. Пусть все семь идут замуж!

Мистер Принс:

— Все семь замуж! Немыслимо!

Преподобный отец Опимиан:

— Не столь немыслимо, как вам представляется.

И тут его преподобие нашел уместным поведать мистеру Принсу историю о семи женихах, расточая особенные хвалы Гарри и заметив, что, если мудрость Noscitur a sociis[551] верна и в обратном смысле и о друзьях человека можно судить по его качествам, в высоких достоинствах шестерых приятелей Гарри не приходится сомневаться; а к тому же он навел о них справки. Мистера Принса рождественской порой весьма обрадовала новость, которая еще летом повергла б его в уныние. Он тотчас решил, что, раз он так мало ел за обедом, можно на ужин спросить куропаток, ибо кладовая его всегда ломилась от дичи. Куропатки были поданы после обычного пенья в гостиной, и его преподобие, хоть немало ел за обедом, счел невежливым не принять участия в трапезе; припомнив же, как скоротал он ночь после бала, он вызвался сварить пунш, и они допоздна просидели над чашей, беседуя о том о сем, но больше всего о Моргане.

ГЛАВА XXXIII

ЗАВОЕВАНИЕ ФИВ

Ἦ σοφὸς ἦ σοφὸς ᾗν,

Ὅς πρῶτος ἐν γνώμᾳ τόδ᾽ ἑβάστασε,

Καὶ γλώσσᾳ διεμυθολόγησεν,

Ὡς τὸ κηδεῦσαι καθ᾽ ἑαυτὸν ἀριστεύει μακρῷ˙

Καὶ μήτε τῶν πλούτῳ διαθρυπτομένων,

Μήτε τῶν γέννᾳ μεγαλυνομένων,

Ὄντα χερνήταν ἐραστεῦσαι γάμων.

Aeschylus. Prometheus.

Мудр, о, поистине мудр

Тот, кто впервые понял и вслух произнес:

С равными нужно

В браки вступать, чтоб счастье свое найти.

Если ты нищ и убог, то богатых, пресыщенных

И родовитых, надменных, напыщенных

Обходить старайся стороной[552].

Эсхил. Прометей прикованный

Наутро, после того как отец Опимиан отправился в обратный путь лесом, мистер Принс отступил от принятого обычая и призвал Дороти одну в гостиную. Она явилась, трепеща и краснея.

— Сядь, — сказал он, — сядь, милая Дороти. Я должен кое-что сказать тебе и твоим сестрам. Но, по некоторым причинам, я начинаю с тебя. Вероятно, во всяком случае вполне возможно, я очень скоро вступлю в брак, и вам тогда останется последовать моему примеру. А мне сказали, что один из самых прекраснейших молодых людей, какие мне известны, сохнет от любви к тебе.

— Он хороший молодой человек, что верно, то верно, — сказала Дороти; потом, вдруг поняв, в чем она невольно проговорилась, еще пуще залилась краской. И, стараясь загладить промах, она добавила:

— Но я-то по нем не сохну.

— Еще бы, — возразил мистер Принс. — Зачем тебе по нем сохнуть, ты чересчур в нем уверена, и дело стало только за твоим согласием.

— И за вашим, — сказала Дороти, — и за согласием сестриц, особенно старших; они ведь должны пример подавать.

— Не уверен, — сказал мистер Принс. — Покуда, как я понимаю, они последовали твоему примеру. Твой поклонник неустанными своими заботами обеспечил жениха каждой. Ну, а мое согласие ты, безусловно, получишь. Когда ты увидишь Гарри, пошли его сразу ко мне.

— А он уже тут, — сказала Дороти.

— Тогда проси его сюда, — сказал мистер Принс.

Дороти, не без смущения, удалилась. Но сердце ее говорило само за себя. Явился Гарри.

Мистер Принс:

— Итак, Гарри, ты ухаживаешь за девушкой у меня в доме, не спросясь моего позволения.

Гарри Плющ:

— Сэр, я не мог за ней не ухаживать. А позволения у вас не спросил, потому что думал, вы не позволите.

Мистер Принс:

— Как всегда откровенно, Гарри. И ты полагаешь, из Дороти выйдет хорошая крестьянская жена?

Гарри Плющ:

— Я полагаю, сэр, она до того хорошая, до того умная, до того работящая, что подойдет в жены хоть кому, хоть лорду, к примеру. Но для нее ж для самой лучше остаться в том сословии, где она родилась.

Мистер Принс:

— И она ведь особенной красотою не блещет, знаешь ли.

Гарри Плющ:

— Не блещет! Ну, если она не красавица, то я уж не знаю, кто тогда и красавица, сэр.

Мистер Принс:

— Да, конечно, она недурна собой.

Гарри Плющ:

— Что значит недурна, сэр? Она писаная красотка.

Мистер Принс:

— Ладно, Гарри, она красотка, если тебе угодно.

Гарри Плющ:

— А то не угодно, сэр! Мне б сразу сообразить, что вы просто смеетесь, когда вы сказали, будто она красотой не блещет.

Мистер Принс:

— Но, знаешь ли, у нее нет приданого.

Гарри Плющ: