Аббатство кошмаров. Усадьба Грилла

III. То, что способность развлекать, с точки зрения большинства читателей, является главным достоинством литературного произведения, не так уж и удивительно, особенно если учесть, что англичане — самая думающая нация во всей вселенной; однако то, что способность развлекать оказывается столь же недолговечной, как и лоск нового сюртука, на первый взгляд может показаться несколько странным, ибо хотя все светские люди читают (за вычетом тех, кто обучался в колледже), тем не менее, коль скоро мода зиждется на новизне, книги выходят из моды вместе с нарядами, а потому наслаждаться в этом году тем, чем другие наслаждались двенадцать месяцев назад, значило бы признаться в самом гнусном преступлении — неспособности идти в ногу со временем.

IV. В результате поток новых книг врывается в окна кабинетов, наводняет будуары и гостиные с тем лишь, чтобы дать исчерпывающий ответ на вопрос мистера Бездельника, что в настоящий момент читает миссис Ленивец со своими дочерьми, и, выполнив тем самым свое предназначение, а также ненадолго усмирив чудовище Время, благополучно устремляется в Лету.

V. Природа этой легковесной литературы и те изменения, какие она претерпевает в соответствии с колебанием моды последних двадцати лет, требуют специального рассмотрения и могут служить поводом к размышлениям, которые оказались бы небезынтересными и — я бы добавил — поучительными, если бы не боялся преждевременно смутить своих читателей. Поскольку каждая эпоха отличается своим характером, своими нравами и развлечениями, которые даже в самых поверхностных формах обусловлены глобальными чертами времени, пристальный наблюдатель даже из самой легковесной литературы, как бы далека она ни была prima facie[586]

от морали и политики, может составить впечатление о моральном и политическом климате эпохи или нации.

VI. Ежедневная газета, популярный ежемесячный журнал, ежеквартальное обозрение, самый последний и самый модный спектакль, роман или стихотворение украшают собой по утрам стол литературного дилетанта. Весенний прилив столичной моды разливается этими интеллектуальными deliciae[587] по всем городкам и деревням королевства, где они весь свой короткий век вращаются в вихре читательских мнений.

VII. Возникает вопрос: может ли успех книги у праздного читателя служить критерием ее литературного достоинства? Не подлежит сомнению тот факт, что никакое произведение не вызовет к себе сколько-нибудь единодушного интереса, если оно не обладает достаточной долей оригинальности и силы, чтобы занять и развлечь. Но бывает, что оригинальность обращает на себя лишь мимолетное внимание, как было с мистером Ромео Коутсом[588], который сумел привлечь к себе непродолжительный интерес исключительно благодаря предельной абсурдности своего искусства, а книги, выходящие в издательстве «Минерва Пресс», свидетельствуют о том, что значительное число читателей ничего не стоит занять и развлечь произведениями, начисто лишенными высших достоинств человеческого ума. Чтобы не докучать читателю бесславными опусами вчерашнего дня, упомянем лишь монаха Льюиса и Коцебу[589]

, которые за какие-нибудь несколько лет порастеряли всю свою прежде невиданную популярность и были преданы забвению, из чего можно заключить, что положение модного автора немногим более прочное, чем репутация политика-демагога.

VIII. Мистер Вальтер Скотт, по-видимому, является исключением. Он долгое время восседал на поэтическом троне, прежде чем был свергнут с него лордом Байроном, однако с тех пор он еще более прославился, теперь уже как романист, и со времени выхода в свет «Песни последнего менестреля» продолжает оставаться самым популярным писателем своего времени. Более того, возможно, до него не было еще писателя, который бы пользовался при жизни такой славой. Он обладает редким даром угождать всем слоям и классам общества, от пэра до крестьянина, самым разнородным и разнозначным умам — от философа до продавца галантерейной лавки, разодетого в пух и прах. С появлением «Роб Роя», как и раньше с появлением «Мармиона», философ откладывает своего Платона, государственный муж оставляет свои расчеты, юная дева бросает арфу, критик с улыбкой подрезает фитиль у лампы, лодырь благодарит господа за удачу, а утомленный труженик борется со сном, чтобы в который раз перечесть волшебные строки. Но не будем предвосхищать события.