Аббатство кошмаров. Усадьба Грилла

В парке среди зарослей было большое озеро, и на берегу его стояла беседка, частое прибежище мисс Найфет, которая любила посидеть там с книжечкой после обеда. А неподалеку от беседки стоял лодочный сарай, который столь же часто посещал лорд Сом, любя погрести либо поплавать под парусом. Проходя после обеда мимо беседки, он увидел юную леди, вступил с нею в разговор и выяснил, что поутру так ее позабавило. Он сообщил ей, что старался сам по себе и с помощью рабочих проверить прочность веревок, долженствовавших поддерживать Хор Облаков в Аристофановой комедии. Она сказала, что ей стыдно неуместного смеха, которым так неблагодарно отплатила она ему за заботы о безопасности ее самой и юных ее подруг. Он сказал, что ее улыбка, пусть даже и на его счет, совершенно его за все вознаграждает.

С тех пор они часто сходились в беседке, вернее будет сказать, он часто находил ее там за книжкой, сам идучи к лодочному сараю, и останавливался с ней поболтать. О чем поболтать, у них всегда находилось, а потому ему всегда было жаль ее покидать, а ей всегда было, жаль с ним расставаться. Мало-помалу уморительность перестала казаться ей главной чертою его сиятельства. L'amour vient sans gu'on y pense[360].

Дни шли на убыль, театр был почти готов, и уже можно было перенесть туда репетиции. Часы от двенадцати до двух — от полудня до обеда — посвящались удовольствиям. За обедом оживленно вспоминали утренние труды, а после обеда гуляли по парку, катались по озеру в лодках, по полям — верхом и в каретах — либо стреляли из лука, а в дурную погоду играли на бильярде, читали в библиотеке, музицировали в гостиных, кидали волан в холле — словом, приятно проводили время, так, как водится в хорошем обществе, располагающем для того достаточными средствами и пространством; не говоря уже о нежных ухаживаньях, которые дарил лорд Сом со всею скромностью и деликатностью открыто все той же мисс Грилл и прикровенно мисс Найфет, к которой питал он невольную и почти неосознанную склонность. Он начинал догадываться, что первая может предпочесть ему Затворника Башни, и полагал, что в последней достало бы чар даже и на то, чтобы утешить самого Роланда в потере Анджелики. Знакомство с мисс Грилл впервые повернуло его мысли к супружеству, и как только он начинал думать о призрачности своих надежд, он находил утешение в созерцании мраморной красавицы.

Мистер Принс находил все более приятности в обществе мисс Грилл, однако же покуда не объяснился с нею. Не раз признание готово было сорваться с его уст, но мысль о Семи Сестрах его удерживала. И тогда он неизменно на несколько дней удалялся к себе домой, дабы укрепиться в решении против собственного сердца. Так и приходилось ему делить свое время между Усадьбой и Башней «и собственную трусость сознавать»[361].

Мисс Грилл слушала лорда Сома. Она не поощряла его и не отпугивала. В жизни своей она не встречала человека более забавного. Ей были по душе нрав его, познания и манеры. Она не могла избавиться от смешного впечатления, которое он производил, кажется, на всех: но она полагала, что женщина, которая разделит его вкусы и устремления, чуточку нелепые, но не лишенные интереса и даже, пожалуй, милые, и рассчитывать не может на более удачную партию. А потому она не решалась говорить «нет», хотя, думая про мистера Принса, не могла сказать и «да».

Лорд Сом изобрел парус с надежнейшей гарантией, и, как водится в подобных случаях, изобретатель при первом же испытании своего детища был опрокинут в воду. Мисс Найфет, проходя позже обычного к своей любимой беседке, увидела, как его сиятельство выкарабкивается из озера, а лодка килем кверху болтается на некотором расстоянии в волнах. На секунду всегдашнее самообладание мисс Найфет ее покинуло. Она простерла к лорду руки, чтоб помочь ему взобраться на берег, и, когда он очутился на суше, весь струясь, как некий Тритон в штанах[362], вскричала таким голосом, какого он никогда у нее прежде не слыхивал:

— Господи! Милорд!

Затем, словно опомнясь от секундного помраченья, она залилась краской, куда более яркой, чем те румяна, какими он некогда предполагал оживить ее лицо, и отвела было руки от лорда Сома, но тут уж он пылко сжал их и вскричал в свою очередь голосом театрального любовника:

— Поистине никогда до сих пор я не взирал на красоту!

Она чуть было не ответила: «Поистине, вы покуда взирали на мисс Грилл», — но удержалась. Приняв его речь как взрыв благодарности за добрые чувства, она высвободила свои руки и решительно потребовала от него, чтобы он тотчас пошел в дом и переодел влажные ризы[363]

.

Лишь только он скрылся из виду, она направилась к сараю и призвала рабочих к месту происшествия. С помощью другой лодки те доставили на берег пострадавшее судно и парус вывесили сушить. Вечером мисс Найфет вернулась и, найдя парус сухим, предала его огню. Лорд Сом, придя взглянуть на свои снасти, застал юную леди в задумчивости над пеплом. Она ему сказала:

— Больше вы под этим парусом не пойдете под воду.