Абиссинец

Потом я и Мэконнын на портовом баркасе с восемью гребцами объехали корабли и поднялись на крейсер. Артиллерист Новиков доложил, что с орудиями они разобрались, но на канонерках испорчена часть механизмов (где побита осколками, а где – специально сломана перед сдачей в плен), на одной канонерке повреждения больше, на другой – меньше, но, по его мнению, самостоятельного хода они дать не могут. Орудия повреждены меньше, практически все из них могут стрелять, оно и понятно; на палубе испортить что-то было сложно, а в трюме били стекла манометров, крушили вентили, в общем, пока время немного было (дальше из-за дыма просто стало нечем дышать), кто-то их механиков порезвился. На крейсере механизмы не ломали, правда, попытались взорвать корабль, но попытка была пресечена. Новиков сказал, что орудие заряжено, и он может показать, как оно стреляет. Попросил, чтобы мы отошли подальше и орудие наведено приблизительно туда, где была канонерка. Артиллерист дернул за шнур, раздался оглушительный выстрел и в море в восьми кабельтовых встал столб воды и донного песка. Мы с Мэконныном стояли в 20 метрах за рубкой с наветренной стороны, поэтому хорошо видели взрыв.

– Александр, я не ожидал, что это такая чудовищная пушка, но я вижу, что стреляет она не очень далеко, – непривычно громко сказал рас.

– Отец, извини, что я забыл тебе сказать, что при выстрелах таких пушек надо открывать рот, у тебя явно заложило уши, но это скоро пройдет. А что касается дальности выстрела, я думаю, километров на десять, то есть в пять-шесть раз дальше, чем мы видели, она может швырнуть снаряд со взрывчаткой, но это, конечно, не будет прицельной стрельбой.

– Да, если бы там, куда сейчас попал снаряд, был корабль, он был бы утоплен.

– При удачном попадании – да, но броня броненосца или броненосного крейсера могла бы выдержать. Канонерку или такой крейсер, где мы сейчас находимся, такое попадание пустило бы на дно.

Попросил пересчитать все орудия и торпедные аппараты на всех кораблях и отдал эфиопские флаги, велев поднять их на носовом флагштоке, как гюйс. А потом мы обошли на баркасе все трофейные корабли: нам достались крейсер «Giovanni Bausan»[69], канонерские лодки Curtation и Governolo[70], транспорт Genova, а также маленький номерной миноносец. Взрывом мины был утоплен крейсер «Dogali»

[71], но лежал он неглубоко, на борту, пробоиной вниз и из воды торчали жерла шестидюймовых бортовых орудий.

После этого я поговорил с пленными, но служить негусу не захотел никто из моряков. Тогда я сказал, что они все (кроме экипажа транспорта) отправляются на строительство железной дороги. Кто-то крикнул, что офицеры не обязаны работать.

– Можете не работать, но тогда не обессудьте – кормить так, как здесь, там не будут, хорошо кормят только тех, кто работает, – я повторил то, что ранее говорил пленным в Асмэре. – Есть желающие специалисты для работы на кораблях?

На этот раз вышли восемь человек, но опять-таки ни одного офицера среди них не было.

Пообедав приготовленными казаками щами с молодой капустой и пловом с бараниной, Мэконнын засобирался в Асмэру. Плов расу понравился, я сказал, что морковь и капуста выросли из семян привезенных русскими и поселившимися на Аваше рядом с его землями, там где леса переходят в поля. Там русским понравилось, и я туда планирую переселять желающих остаться в моей провинции Аруси и заниматься сельским хозяйством. Сказал, что это – типичный русский летний суп из свежей капусты, моркови и лука – «щи», правда, картофеля в нем нет, не взяли с собой, а зимой готовят щи из кислой квашеной капусты, мои люди ее тоже попробуют сделать. Плов – блюдо родных мест казаков, правда не русское, а жителей тамошних завоеванных земель, присоединенных к Российской империи. Щи Мэконнын попробовал, но есть не стал, а вот плов ему понравился, и ему дали добавки, положив кусочки баранины получше.

Отправил раса обратно в Аруси отдельным поездом, дав ему эскорт казаков с подъесаулом Стрельцовым во главе. В оставшиеся вагоны загрузили остаток винтовок, хранившихся в пакгаузах. За день до прибытия от Ильга его интенданта по трофеям, в крепость уже перевезли пять тысяч новеньких винтовок и все патроны, надо же мне будет вооружать чем-то свою армию, хотя Мэконнын сказал, что те три тысячи «драгун», что были в моем распоряжении, так со мной и останутся до подписания мира, а то что, мне с горсткой русских все побережье удерживать? Вновь прибывшие устроились в бывшей кордегардии, артиллеристы – в порту на транспорте, поставив на его палубе пушки Барановского и пулемет: так они могли простреливать акваторию порта. На всех кораблях уже были подняты эфиопские флаги, такой же флаг теперь реял над кордегардией.