Абиссинец

Потом я пошел к себе, сказав Стрельцову, чтобы пригласил ко мне Артамонова. И тут мы услышали выстрелы в саду, сначала один, потом и второй. Выскочили казаки с оружием, побежали, разделившись на две команды, в сад, огибая главное здание справа и слева. Мы присоединились к той команде, где было на одного казака меньше. В саду метрах в пятидесяти от дома лежал человек в потрепанной итальянской офицерской форме, точно между лопаток у него было пулевое отверстие. Перевернули – еще молодой совсем человек с аристократическим лицом, даже в плену следил за собой: чисто выбрит, мундир заштопан и относительно чистый, сапоги начищены, хотя подметка отвалилась.

Рядом нашли морской кортик – откуда он у пехотного капитана, неужто у морячков-«отказников» одолжил? А ведь я после бунта в Мэкеле велел офицерам сдать оставленное им холодное оружие, но многие сказали, что впопыхах, спасаясь, его не взяли и сдавать им нечего. В кармане кителя документы на капитана Орельяно, в нагрудном – портмоне с какими-то деньгами и фотографией девушки, а также ключи. Но не ключи от дома… постой, а не ключи ли это от сейфов генерала?! Рисунок бородки ключа знакомый, только что я такую щель в дверке видел… Взял попробовать, подобрать. Велел убрать труп, а утром отвезем капитана в лагерь на опознание. Тут же, в сбежавшейся толпе, с фонарем стоял мой денщик Артамонов, он и помог найти кортик.

– Отойдем в сторону, Иван Ефремович, – я взял старика под локоть, – прежде всего, поздравляю вас с «Егорием».

– Спасибо, Александр Палыч, только вроде не заслужил я, всего-то раз в бою за эту экспедицию был.

– Ладно, дорогой мой, зато много где был, да награда обошла. Что ты думаешь делать после того, как все закончится – в Россию вернешься или при мне останешься и служить дворецким станешь? Да, собственно, ты им и служишь, но после подписания мира можешь уйти со службы негуса и уехать домой.

– Да я уже говорил вам, ваше превосходительство, что дома меня никто не ждет, кроме старости на съемной квартире и маленького пенсиона. Я бы с вами остался.

– Спасибо, Иван Ефремович! – настоящий верный друг ты мне. – Получишь грамоту на эфиопское дворянство, могу даже землю тебе дать и денег на собственный дом. А то женись, вон как я, на абиссинке, правда, хорошеньких принцесс больше нет, остались страшненькие.

– Да ладно вам шутить, Александр Палыч, буду с вами до смерти и служить буду не за страх, а за совесть, да и дворянство мне это ни к чему, я политесов дворянских не знаю.

– Ефремыч, какие политесы, ты тут на фоне эфиопов как профессор какой, у них даже генералы на пальцах считают. Да, кстати, по поводу счета, что там у меня денег осталось? Мне в дорогу надо будет взять золотишка.

– Александр Палыч, я только местным слугам по малому золотому заплатил за месяц, а продукты, фураж, те Титов закупает, из отрядных сумм. Но он за каждый талер с местными собачится, экономит, но питаемся мы хорошо, просто поначалу с нас купцы лишку собирались брать, ну так Титов ихних купцов хитрее и торгуется лучше, мол, не хочешь, я у твоего соседа возьму – вон у него бараны какие, не твоим ровня, а продает дешевле. Потом нам от Мэконнына часто всякую живность и бананы с финиками привозят. Тут вон рас приехал, тесть ваш, так сразу телегу «пельцынов»[90] сладких привезли, да винограду разного.

Попросил Артамонова мне приготовить местный наряд, не парадный, но чистый, а тот, что на мне, и почистить и постирать. Парадный же сложить в чемодан, поедем вместе в Александрию.

– В порту мне придется быть в моей форме, и на воротничок себе три кубика из синего сукна приделай, – нарисовал как. – А мне на форму – такую же, как у тебя, Ефремыч, песочную, с карманами, три синих ромба – вот так надо будет сделать. Знаешь, где синее сукно у Титова? Я ему скажу, чтобы выдал, хорошо бы их на золотой галун положить – может, где отрезать с изнанки с дипломатической формы, хоть с парадной, а то вовсе бы сделать их золотыми – вот это будет даже лучше. Солиднее, по-нашему, по-генеральски. Завтра мне нужно, за два часа до полудня. Только не мельчи с ромбами, по размеру они должны быть, как три твоих, сложенных в длину.

– Все сделаю, не волнуйтесь, Александр Палыч, с утра и покажу, если удастся галун с изнанки добыть.

Пошел пробовать ключи. Сначала в кабинете – подошел с первый попытки. Открыл дверцу – в основном бумаги, приказы, карты, в общем, архив для музея. Наградной пистолет. Ордена и медали генерала – надо бы передать все в семью. Десятка два коробочек с вензелем Умберто I с орденами Короны Италии и ордена Святых Маврикия и Лазаря: рыцарские пятые степени – награждать отличившихся офицеров. Еще ларчик – те же серо-зеленые итальянские банкноты по 20 лир с портретом королевы. Две тысячи лир в пачке – пятьдесят пачек, то есть сто тысяч лир, 25 тысяч рублей – фонд главкома, негусто… Переложил шкатулку с банкнотами в чемодан и сунул его поверх бумаг.

Маленький сейф в спальне – письма, фотографии, коробочки с драгоценностями, надо тоже вернуть в семью. Закрыл и опечатал сейфы.