Абиссинец

Утром пошел к Титову, выбрал себе комплект неношеной песочной формы, вместо ботинок взял эфиопские козловые сапожки, понравились они мне и на лошади ездить в них хорошо. Кобуры под «наган» у нас нет, возьму со «смит-вессон» под ремень подойдет и финский нож в чехле, благо несколько штук еще осталось. На голову – панама, жаль, кокарды эфиопской еще нет, а может, тоже ромбы приделать – как звезды на каску в американской армии? Потом спросил, что у нас с отрядными деньгами. Титов принес книгу и стал объяснять траты, показывая расписки, кто и на что брал. В основном на закупку продуктов. Посмотрел остаток – почти две с половиной тысячи талеров и все золото. Сказал, что Стрельцов заберет для Нечипоренко под расписку тысячу талеров и триста лобанчиков на продукты, а то наших приморцев забывают снабжать едой. Местные сомали и суданцы их с восторгом будут брать за рыбу и мясо.

Потом пошел к Артамонову, он подпорол шитьё снизу и выкроил шесть кусочков золотого галуна, так что, если пришить подкладку обратно, вообще ничего не видно, показал ему, как приделать их на воротник. Потом подумал, их же видно не будет – отрезал прямоугольник синего сукна, как петлицы довоенной РККА, и расположил ромбы – вот то, что надо.

Завтрак был простой, но сытный – яичница и то ли творог, то ли мягкий сыр с зеленью на свежевыпеченные лепешки – казаки и здесь соорудили тандыр и научили повара печь лепешки из пшеничной муки, вроде узбекских. Соскучился я по молочному и спросил горничную, поскольку повар понимал только на тигринья или по-итальянски, откуда сыр? Сказала, что это местные коровы зебу, породы боран, они меньше молока дают, чем европейские, зато молоко жирнее и вкуснее, а с местными ароматными травами получается очень вкусный мягкий домашний сыр – всем нравится, за редким исключением. Это явно итальянское влияние, которое в Асмэре вообще очень заметно, несмотря на то что итальянцы полными хозяевами были только два года, правда до этого полвека было торговое и деловое присутствие, вот оно и наложило отпечаток на кухню и быт. Да и архитектура чем-то напоминает южноевропейские городки – все аккуратненько, зелень, цветы, садики за решетчатыми заборами, увитыми зеленью, – это вам не шумный мусульманский Харар. Даже губернаторский дом построили быстро и со вкусом, у него вид, как будто он стоит здесь уже два десятилетия, но, конечно, за домом следят, но он здесь – свой и надолго. Потом пил кофе, пришел Стрельцов, сказал, что все получил, но сначала надо съездить в лагерь пленных.

Погрузили в бричку завернутое в холстину тело. Я распорядился поставить на бричку пулемет и взять пяток лент для острастки, поскольку намеревался предложить непопулярные меры – хватит миндальничать с офицерьем, раз трудиться не хотят, а Гаагская конвенция[91], между прочим, еще не написана, я их и в рабство мог запросто продать и в шахтах заставить работать, не регламентированы еще права военнопленных. Вот Петербургская конвенция 1868 года принята и по ней запрещено использовать оружие, причиняющее излишние страдания, и первой строкой – разрывное оружие массой до 400 г, а гранаты у меня весят чуть больше (хотя формально шрапнельные снаряды малого калибра тоже разрывные). Поехали вчетвером: я, Стрельцов и двое рядовых казаков.

Оказывается, капитан Орельяно сбежал, заколов часового. Велел абиссинскому начальнику построить заключенных, а его стрелкам взять оружие наизготовку, Мы тоже развернули бричку пулеметом на офицеров. Стрельцов спешился, как и я, но остался у пулемета, готовый стрелять по моему сигналу.

Сказал, что ночью капитан Орельяно сбежал, убив часового, но был встречен в городе патрулем, пытался бежать, но был убит (пусть будут уверены, что город по ночам патрулируют не негры с дубинками, а вооруженные винтовками стрелки). Подтвердили, что да – это он, адъютант генерала Баратьери капитан Орельяно, а кортик он выкрал у одного из флотских сегодняшней же ночью, а потом совершил побег.

– Господа, в связи с этим инцидентом режим вашего содержания ужесточается. Первое – прошу всех без исключения сдать любое оружие, даже перочинные ножи. Отказ и хранение оружия караются расстрелом на месте.

Стали выходить и складывать на землю оружие – кортики, ножи, нашелся даже револьвер. Выросла приличная кучка, уточнил, все ли сдали – молчание. Сказал, что с этого момента обнаружение оружия будет караться смертью.

– Теперь – второе. Содержаться вы будете в двух пакгаузах. Прогулка – сорок минут, выпускать будут по десять человек за один раз, гулять только за загородкой. Паек тот же. Предложение работы остается в силе.