Абиссинское заклинание

И я тут же вспомнила свои вчерашние приключения… вспомнила, как попала на безумный кастинг, как с трудом сбежала с него, чтобы тут же сесть в машину к подозрительному типу с лицом игрушечного пупса. К типу, который собирался отвезти меня на Обводный канал к какой-то Ильиничне…

Ну вот, значит, и отвез.

Я поднялась, снова потрясла головой, подвигала руками, ногами и огляделась.

Я находилась в большой, старомодно обставленной комнате. Посредине этой комнаты был круглый стол, накрытый плюшевой скатертью в ромбах, у стены стоял полированный сервант, заполненный дешевой старой посудой в цветах и колосьях. Рядом с этим сервантом на стене висел красный вымпел, по которому золотом было вышито:

«Победителю соцсоревнования предприятий общественного питания Новослободского района».

А еще в комнате было два окна с широкими подоконниками, заставленными горшками с самыми диковинными растениями – кактусами, алоэ и какими-то вовсе незнакомыми.

– Весь мир-р насилья мы разр-рушим! – проорал попугай.

– Разрушим, разрушим! – примирительно проговорила старушка и протянула птице ладонь с горсткой семечек.

Попугай деликатно подобрал семечки с ладони, проглотил их и рявкнул:

– Кто был ничем, тот станет всем!

– Он раньше в райкоме партии работал! – пояснила старушка в ответ на мой взгляд. – Там научился!

– Сколько же ему лет? – удивилась я.

– Карлуше-то? – переспросила старушка. – Да молодой он еще, ему всего-то пятьдесят лет! Я его еще маленьким птенчиком помню!

Ильинична с ее попугаем показалась мне ничуть не опасной, скорее забавной. Я подумала, отчего меня привезли сюда.

А старушка тем временем поставила на стол старомодный латунный кофейник с гейзером и две чашки с серпом и молотом и предложила:

– Выпьешь кофейку?

Я вспомнила, как накануне выпила кофе из термоса и чем это кончилось – но кофе хотелось. В конце концов, посплю еще… терять мне все равно нечего…

Я согласилась и села к столу.

Кофе был горький и невкусный. Печенье, вазочку с которым поставила передо мной Ильинична, было жестким и сухим, как гипсокартон. Однако я все же выпила чашку, и ничего плохого со мной не случилось – даже немного приободрилась.

На кофейнике я заметила гравировку «За ударную работу от Новослободского райкома».

Чтобы подольститься к Ильиничне и усыпить ее бдительность, я спросила:

– Это вам подарили?

– Мне, мне! – ответила та радостно. – Я ведь тоже в райкоме работала. Там мы с Карлушей и познакомились…

– Тетя Тр-ряпа! – проорал попугай.

– Карл, угомонись!

– Убор-рщица! – не унимался Карлуша. – Р-работник тр-ряпки и ведр-ра!

– Ну да, я работала там уборщицей! – нехотя призналась старушка. – И что в этом плохого? У нас всякий труд почетен! Да, я работала там уборщицей, но при этом была идеологически выдержанной и морально устойчивой! Кроме того, какое у меня отчество правильное! За то меня и взяли. А какой там был буфет! А какой там был стол заказов! Хочешь еще кофейку?

Я вежливо поблагодарила и отказалась.

– Ну, как хочешь…

Ильинична собрала посуду на расписной поднос (с теми же серпом и молотом) и вышла из комнаты.

Я решила, что нужно этим воспользоваться, и выскользнула за ней. Не сидеть же тут вечно. Погостила – пора и честь знать.

– Полундр-ра! – крикнул мне вслед попугай, но я не обратила на него внимания и, как оказалось, зря.

Я очутилась в полутемной прихожей. В темном углу неподалеку от входной двери, под портретом Карла Маркса, стояла рогатая вешалка, на ней висело несколько курток разной степени поношенности, среди которых я заметила свое пальто и сумку. Внизу, под этой вешалкой, стояли мои ботиночки.

Всунув в них ноги, я метнулась к двери…

Но в нескольких шагах от двери резко затормозила.

Перед дверью безмолвно стояла Ильинична. На плече у нее сидел попугай.

– Куда это ты собралась, деточка? – проговорила старуха своим медовым голосом.

– Домой, – ответила я чистосердечно. – Спасибо за гостеприимство, но только мне уже пора.

– Что значит «домой»? Я тебя что – отпустила? Мне люди поручили тебя здесь подержать, а я такая – на меня можно положиться! Если мне поручили – я все сделаю!

Я насмешливо взглянула на Ильиничну. Бедная старушка явно переоценивает свои силы! Ей уже наверняка за восемьдесят, а туда же… держать меня будет…

Я шагнула к двери и проговорила:

– Лучше отойдите! Я стариков никогда не обижала, но если вы будете…

Договорить я не успела.

Каким-то непостижимым образом Ильинична оказалась у меня за спиной, причем она с удивительной для своего возраста силой заломила мою левую руку. Это было так больно и неожиданно, что у меня слезы брызнули из глаз.

– Отпусти, старая ведьма! – выкрикнула я и попыталась высвободить руку…

Но не тут-то было!

Паркет полетел мне навстречу, и через секунду я обнаружила себя лежащей на полу, а Ильиничну – сидящей на моей спине. Рука была по-прежнему заломлена и болела неимоверно.

Передо мной расхаживал Карлуша, он всплескивал пыльными крыльями и хриплым пиратским голосом повторял:

– Бр-раво! Браво, стар-руха!

– Отпусти! – повторила я, на этот раз жалобно.

– А будешь еще своевольничать?

– Н-не… не буду… – простонала я.