Абрам Ганнибал

Курский купец Иван Иванович Голиков (1735–1801), многие годы собиравший документы, относящиеся к жизни и деятельности Петра I, автор «Деяний Петра Великого, мудрого преобразителя России…» (Ч. 1 — 12. М., 1788–1789) и «Дополнения к Деяниям Петра Великого» (Т. 1 — 18. М., 1790–1797), пишет в своем фундаментальном труде: «Сей Российский Ганибал между другими дарованиями имел чрезвычайную чудкость, так что, как бы он крепко ни спал, всегда на первый спрос просыпался и отвечал. Сия чудкость его была причиною, что Монарх сделал его своим камординером и повелел ночью ложиться или в самой своей спальне, или под оныя. Сей Ганибал сам передал нам сей анекдот, рассказывая всегда оный со слезами, то есть что не проходило ни одной ночи, в которую бы Монарх не разбудил его, а иногда и не один раз. Великий сей Государь, просыпался, кликал его: «Арап!» — и сей тот же час ответствовал: «Чего изволите?» — «Подай огня и доску» (то есть апсидную, которая с грифелем висела в головах Государевых). Он подавал оную и Монарх пришедшее к себе в мысль или сам записывал, или ему приказывал, и потом обыкновенно говорил: «Повесь и поди спи». По утру же неусыпный и попечительный Государь обделывал сии свои мысли, или, внеся оные в записную книжку, отлагал исполнение оных до другого времени, смотря по важности дела»[236]

. «Камординером своим» царь сделал Абрама Арапа не только из-за свойства его чутко спать, но и из-за ума и сообразительности, исполнительности и верности. Петр Алексеевич твердо знал, что его крестник о том, что происходило в царских покоях, ни с кем делиться не будет. Никаких подробностей о жизни Ганнибала в этот период в «Немецкой биографии» нет.

Голиков не раз встречался с Ганнибалом, и его свидетельства, запечатленные талантливым историком-самоучкой, помогают восстановить некоторые периоды биографии прадеда Пушкина. Труды купца-самородка признаны надежным источником, А. С. Пушкин, работая над «Историей Петра», широко ими пользовался. Мысль царя Петра Алексеевича не знала покоя, даже дремать он не позволял ей, поэтому царь нуждался в ночном помощнике, надежном и преданном «припорожнике», чутко спавшем у порога царской спальни, по первому зову приносившем грифельную доску, мел и свечу. Когда Абрам освоил грамоту, крестный диктовал крестнику свои ночные размышления. Роткирх роль «припорожника» неправдоподобно преувеличивает: «Что касается Ганнибала, то он постоянно спал в соседней с государевым кабинетом токарне и вскоре затем стал во многих важных случаях тайным писарем своего государя, у которого над постелью висело несколько грифельных досок; его великий дух, всегда занятый благом своих подданных, как бы он ни был утомлен и не нуждался в отрадном покое, этот никогда не отдыхающий дух часто пробуждал его и заставлял бодрствовать, и тогда в темноте, без света, на ощупь, вчерне записывал он важные и длинные свои наброски, которые его питомец наутро переписывал набело и после надлежащего подписания рассылал, как это требовалось, по коллегиям и присутственным местам в качестве нового закона и приказов для последующего их исполнения»[237]

.

Известно, сколь тщательно царь формулировал законодательные документы, не раз переписывал их. И рассылкой такого рода бумаг занимался не «припорожник», а специальные службы. Поражает другое: мальчик девяти лет от роду, родившийся в Экваториальной Африке, становится помощником русского царя. Наверное, очень быстро Петр Алексеевич обнаружил в нем редкостные способности. Кто и как учил его языку и грамоте, другим предметам и каким, мы не знаем. Царь очень ценил образованность — если бы не зримые успехи «припорожника», то вряд ли оставил его при себе. Возможно, в часы отдыха чему-то учил его сам Петр Алексеевич, наверное, он привил ему любовь к книге, и через нее арапчонок накапливал знания. Позже, попав во Францию, он оказался вполне подготовленным для учебы в высшей военно-инженерной школе.

Судя по тексту «Русской биографии»[238]

, около 1716 года произошло следующее событие, описанное в «Немецкой биографии»:

«В это время его правящий единокровный брат, побуждаемый, я думаю, еще здравствующей матерью этого европейского Ганнибала, в предположении, что его полубрат еще находится в качестве заложника в Константинополе, захотел через посредников освободить его и с этим намерением передал такое поручение одному из своих младших братьев, который и отправился по следам этого силою похищенного второго Иосифа: сначала искал его в Стамбуле, затем был в Петербурге, откуда он думал при помощи больших денег выкупить его и взять с собой. Но было уже невозможно чувствовавшего себя убежденным христианином и столь многообещающего юношу возвратить в язычество и варварство, к тому же он привык уже к европейскому образу жизни и сам не проявил никакого желания, так что этому ищущему брату было отказано в его попытке, почему он, хотя и одарив своего младшего брата дорогим оружием и арабскими грамотами о их родословии, отбыл на свою родину ни с чем, к большой печали с обеих сторон»[239].